Он попытался сосредоточиться, но, как всегда во сне, попытка разглядеть закончилась неудачей. Пруда больше не было. Не было и Ани. Была темнота и голос Мирона:
— Вставай, Иван Федорыч. От Сущевской части вестовой. Вставай, зовут! Я уже сюртук приготовил.
Скопин сел на лежанке и попытался пригладить лохмы.
— Напомни мне, чтобы я поменьше спал.
— И поменьше пил, — отозвался Мирон, щеткой деря волосы барина, чтобы придать им хоть какое одинаковое направление.
— Что вестовой?
— В прихожей. Ждет.
Скопин со стоном поднялся, вогнал босые ступни в стоптанные ковровые тапочки и пошел к умывальнику. В перевязанном боку саднила неглубокая рана, полученная от бритого.
— Который час? — спросил Скопин, плеская себе на лицо ледяную воду.
— Одиннадцать, — взглянув в сторону ходиков, ответил слуга.
— Утра?
— Вестимо, ночи. Разве по утрам у нас дела делаются? По утрам душегубцы дома сидят или в церкву ходят, грехи замаливать. Одевайся уже.
Иван Федорович сел на табурет у стола, намотал портянки, сунул ноги в сапоги, принесенные Мироном, потом натянул сюртук и, не застегивая его, приказал:
— Водки дай.
Мирон ответил:
— Нету. Всю ты выжрал еще днем.
Скопин тяжело вздохнул.
— Это хорошо, что вестовой, — говорил Мирон, заправляя постель. — А то без работы ты совсем того… не человек, а тюлень.
— Иван Федорович, срочно вызывают, — сказал посыльный, однорукий унтер Прибылов, оставленный на службе ввиду усердия.
— Что там? — спросил Скопин, протирая глаза.
— Известно что, раз за вами послали, — встрял Мирон. — Убийство, не иначе.
— Оно, — кивнул унтер.
— Кого пришили? — вяло поинтересовался сыщик.
— Не знаю, вашбродь, — отозвался унтер. — Нам не докладывают. Беги, говорят, Прибылов, рука у тебе одна, а ногов — двое. Зови, говорят, Ивана Федорыча.
— А кто хоть говорит-то? Куда ехать?
— К нам, в Сущевскую часть. Куды ж еще, не в Кремль же!
— Понятно, — сказал Скопин. — Мирон, шинель подай и фуражку.
— Так вот они. — Бывший денщик уже протягивал форменное кепи и перекинутую через руку черную шинель с латунными судейскими пуговицами. — Может, повязку сменить, а? Прикипит ведь, потом с водой отдирать придется.
Скопин, не отвечая казаку, сел на крепкий дубовый табурет и вынул из кармана маленькую чёрную трубочку.
— Так кто тебя послал? — спросил он у вестового.
— Архипов. Захар Борисович. Он у нас всего-то месяца три. Из Петербурга.
— Питерский? — спросил Скопин.
— Нет, наш, московский. Из молодых, да ранних. Обучался в столице. Очень прыткий.
— Захар Архипов? Не знаю такого.
— Я же говорю — недавно к нам устроился, — ответил унтер.
— А ты, Прибылов, как? Со мной пойдешь или вернешься?
— Я, вашбродь, домой пойду. Моя смена закончилась. Если целковым одарите, так по дороге ещё и свечку за вас поставлю Николе-угоднику.
— В кабаке, что ли? — спросил Скопин, набивая трубку табаком из бисерного кисета.
— Уж где придётся, — кивнул унтер.
Скопин быстро шагал по темной спящей улице — Сущевская часть была недалеко, за баней. Газовые фонари горели тускло, в сыром воздухе висел плотный запах дров и угля. Время от времени взлаивали сторожевые собаки, но так, для порядка. Иван Федорович старался держаться досок, проложенных по краям улицы, чтобы не увязать в осенней грязи мостовой, но время от времени сбивался и, чертыхаясь, тер подошву о край доски, счищая комья земли. На краю площади, около Екатерининского института для благородных девиц, стояла полосатая будка. Из крыши будки торчала чугунная труба, обложенная кирпичом. Дымок от трубы поднимался вверх — значит, будочник не спал еще.
Скопин перешел площадь по краю и оказался на Селезнёвке. Тут тоже спали, было тихо, но фонари стояли чаще и светили ярче. Наконец, миновав баню, Скопин увидел каланчу Сущевской части и по подъездной дороге подошел к крыльцу.
Дверь была не заперта. Иван Федорович толкнул ее и чуть не столкнулся нос к носу с молодым человеком невысокого роста в темно-серой сюртучной тройке, но с офицерской выправкой, со светлыми волосами и усами щеточкой.
— Доброй ночи, — сказал Скопин, посторонившись, чтобы дать этому человеку выйти.
Но тот остановился в дверях, держа в руках потертый цилиндр.
— Вы Скопин? — спросил молодой человек.
— Так точно.
— Это я вас вызвал. Разрешите представиться: Архипов Захар Борисович. Следственный пристав. Прошу.
Он сделал шаг назад, впуская Скопина.