- Но я лишь необходимый компонент,
Чтобы проистек эксперимент…
Махнула шаловливая подростковая ручонка и разнесла вдребезги четыре жизни – по две на каждого брата. И вот что им теперь делать? Как быть?
За Экспериментом последовало Собачье сердце. Публика неистовствовала. А Глеб с таким отчаянием орал в микрофон:
- Братцы-живодеры, за что же вы меня? За что же вы меня? За что?!
Что стоявшие в толпе Паша с Егором сжались, чтобы занимать как можно меньше места и привлекать как можно меньше внимания, словно бы вся толпа вокруг знала о том, что они натворили.
Вадим позволил Глебу ехать назад с группой. Пасти не стал. Решил «обрадовать» уже в Москве, пусть хоть еще денек поживет с иллюзией счастья. Но тот, каким-то образом узнав, в каком номере остановился старший, сам ввалился к нему посреди ночи. Пьяный как черт.
- Кто тебя так? – печально покачал головой Вад.
- Сам. Думаешь, братик, я неспособен надраться? Ну давай, выкладывай. Я видел их в толпе. Удалось договориться?
Говорить правду не хотелось, но пришлось. У Глеба на лице не дрогнул ни один мускул, когда он услышал свой приговор.
- Ну что ж. Значит, так тому и быть. Но ты же не оставишь меня в этой убогой Матрице? – пьяный взгляд его был расфокусирован, но из него потоками рвалась наружу ревущая в небо мольба. – Мы же возродим Агату, а, Вадик?
Вадим потер глаза шершавой ладонью, а затем едва слышно выдавил:
- Нет, Глеб. Этого не произойдет.
========== 8. ==========
В чарт Европы Плюс «Нео» пробилась как-то уж слишком подозрительно быстро. Тогда мало кто еще знал, кто такой Глеб Самойлов. Илья сидел за столом, постукивая подушечками пальцев друг об друга с выражением сомнения на лице. Нау был большим и сильным, а тут был какой-то пацаненок со странной музыкой, но выстреливший сразу же. В отличие от его старшего брата с Агатой.
Басиста на замену младшему Вадим нашел довольно быстро, а вот с материалом образовался полный затык. Они откатывали пока Декаданс, но времена были тяжелые, конкуренция давила со всех сторон. Нужен был качественный свежий материал. Позарез нужен был хит. Это понимал и Глеб. И, глядя на задумчивого Илью, подтолкнул к нему листок бумаги с текстом и аккордами. А потом взял гитару и сипловато запел:
- Ляг, отдохни и послушай, что я скажу.
Потом еще запел:
- Счастье мое, почему ты грустишь?
И еще:
- Ты была одна, в доме тишина, не работал даже телефон.
Илья с сомнением поднял на него глаза.
- На первый альбом хитов хватит, как считаешь? Можем остальное электонщиной забить на твои тексты?
Илья почесал лоб и обещал обсудить вопрос со Славой. И подыскать музыкантов. Кажется, тогда в его взгляде впервые мелькнуло осознание таланта Глеба к созданию хитов. А Глеб внутренне усмехался: я смогу и без тебя, братец! И даже без Агаты.
Краем глаза Глеб все-таки наблюдал за происходящим в бывшей группе. Саша стал подтаскивать музыку. С текстами был полный затык, Саша их не писал в принципе, у Вадима они выходили корявыми, тяжеловесными. А совсем без текстов было не обойтись. В Москву им, по слухам, прорываться было совсем тяжело. Тамошние продюсеры прознали, что основной автор группы ушел и теперь пытается сманить из Нау Кормильцева. И, видимо, решили сделать ставку именно на него.
Глебу поступил звонок буквально через несколько дней после того, как «Нео» возглавила хит-парад Европы Плюс. Предложили поработать с одним звукозаписывающим лейблом. Вместе с Кормильцевым. Обещали даже с музыкантами подсобить, впрочем, Илья приволок барабанщика и гитариста из старых и давно забытых составов Нау. Ребята были не огонь, но вполне покладистые и послушные, а им с Глебом других и не надо было. Нау уже обосновывались в Москве, отправился туда и Глеб. Снял квартиру. Вадим с Сашей остались в Свердловске – на их потенциал не находилось ни продюсеров, ни спонсоров. Вадим узнал тогда через маму телефон Глеба, позвонил – где-то через неделю, как тот осел в Москве.
- Может, вернешься? – заискивающе произнес старший.
- А смысл? У меня все хорошо. Я делаю то, что мне интересно, у меня почти готов дебютный альбом, мои синглы возглавляют чарты, со мной сотрудничает Кормильцев и подумывает об уходе из Нау. Назови хоть одну причину, почему я должен вернуться в Агату.
Братство? Когда-то хорошие и теплые отношения с братом? Бренд Агаты? Так ничего этого для Глеба уже или еще пока не существовало. Да, звук с новыми музыкантами в подметки Вадикову не годился, но для начала 90х годилось и такое. После выхода дебютного альбома с тремя зубодробильными хитами Глеб надеялся привлечь музыкантов и звукачей порукастее, поярче.
С Таней повторно он связываться не хотел, подыскал себе девчонку попроще, посговорчивее, к себе селить ее не стал, встречался все больше на нейтральной территории. И каждый день боялся, что это внезапно обрушившееся на него счастье вдруг исчезнет, и он снова окажется на замызганной клубной сцене со Снейком, Валерой и Стасей. Без будущего, без перспектив.
Он снял квартиру поближе к Илье. Постарался найти буквально в соседнем доме. И виделся с ним каждый день, словно пытаясь возместить себе те проведенные без него 12 лет, прожитые впустую, в полном одиночестве. Знакомство с Алисой, блиставшей тогда на московской сцене, открывало прямой доступ в мир тяжелых наркотиков, и на это повелись почти все. Даже Бутусов. Устояли лишь Глеб и Илья – по разным причинам. Первого подобным было уже не удивить, он и с алкоголем-то завязал серьезно, хоть нынешний молодой организм позволял выпивать куда больше прежнего. А Илье для достижения измененного состояния сознания совсем не нужно было закидываться химией. Ему стихи давали больше наркоты.
Их отношения с Глебом складывались поначалу очень и очень непросто. Он одной лишь подкожной чуйкой поверил в юношу и дал ему шанс увлечь себя. Да и подушка безопасности в виде Наутилуса позволяла быть смелее. Но, подсев на наркоту, Слава стал злее и обидчивее. Требовательнее. Ревнивее. Начал ставить ультиматумы, заставляя Кормильцева сделать, наконец, выбор. Определиться с кем он. А это было трудно. В Нау была стабильность, слава и деньги. Но с Глебом… с Глебом было будущее, молодость и какая-то общая волна одна на двоих, которой у них никогда не было со Славой. Слава не понимал его текстов да и не пытался даже понять. Просто клепал на них какую-то свою неотмирную музыку, которая пользовалась высоким спросом у девчонок. Так и выходило, что стихи Ильи, написанные кровью из раненого сердца, продавались на базаре для девочек-подростков. Никому серьезнее и взрослее все это уже было неинтересно, какую бы тему в стихах не затронул Илья.
Аудитория Глеба была еще менее понятна. И Илья тянул с выбором вплоть до выхода их нового альбома. А когда тот вышел, наконец – к лету 1991 – позвонила мама. И заплакала в трубку.
- Глебка, у Вадика совсем плохи дела. В долги влез ради Агаты своей. Пить начал – прямо на концерты пьяный приходит. Саша не может повлиять на него. Может, поможешь. Договоришься с кем-нибудь там, может, устроят его куда-нибудь. Он ведь и просто на студии не против поработать. Может, ты его к себе возьмешь?
И Глеб задумался. Им нужен был хороший звукач. Лучше Вадима он вряд ли найдет: он очень котировался на уровне Свердловска, а Свердловский рок-клуб блистал куда ярче московского. Глеб посоветовался с Ильей. Илья согласился на одном условии: он будет только звукачом и никем больше. Все решения по группе они принимают только вдвоем. Вадим – лишь наемный работник.
Когда Глеб предложил это старшему, у того, вероятно, что-то перевернулось внутри. Наверное, чтобы ответить «да», он что-то сломал и безнадежно, бесповоротно растоптал в себе. Разбил какие-то мечты, чаяния и стремления. Уничтожил последнюю надежду.