- Адрес скажешь, где я живу? Я поеду…домой…
- Давай легенду что ли для тебя пока придумаем, - быстро и радостно спохватился Вадим. – Ну, допустим, ты на том концерте, когда вас обменяли, напился сильно и головой стукнулся. Поэтому события разные там путаешь.
- Прямо как в Джентльменах удачи, - печально и вяло улыбнулся Глеб.
- Проверенный и эффективный способ! – Вадим оттопырил большой палец правой руки. – Давай я вызову тебе такси, а ты мне позвонишь, как доедешь и с Таней переговоришь.
Глеб уныло кивнул.
Телефон Вадима зазвенел примерно через час. Звонила, как ни странно, Таня. Говорила почти шепотом.
- Что с Глебом? – переполошился вдруг Вадим, на секунду пожалев, что не пошел у младшего на поводу.
- Да все в порядке, я его сразу спать отправила. Странный он какой-то. Говорит, головой ударился, соображает плохо. Может, его на ЧМТ сводить провериться?
- Проверялись уже, - отчеканил Вадим. – И лекарства необходимые пропили. Церебролизин там и все такое. Он после того удара только меня помнил, поэтому и пришлось забрать его к себе и выхаживать, - врал он напропалую.
- А как же так совпало, что ты пришел к нему именно на тот концерт, где он в итоге и шарахнулся головой? – засомневалась вдруг Таня, и Вад ощутил, как трещит по швам его на первый взгляд складная история.
- Он сам мне позвонил, он ударился головой до концерта.
- И сразу позвонил тебе?
- Кажется, он плохо помнит нашу ссору. А из того, что помнит, его уже мало что беспокоит.
- Одним словом, вы помирились? – насторожилась Таня.
- Можно и так сказать, - согласился Вадим.
- Вообще-то он мне тоже что-то похожее заявил перед тем, как лег спать. Что вы помирились. Что ссор и разборок больше не будет. Это что же, значит, быть Агате? – кажется, одна только мысль об этом неимоверно обрадовала Ларионову.
- Нет, Агата – пройденный этап, с ней покончено. Но мы хотя бы перестанем бодаться. И чем смогу – я помогу ему. Но я планирую пойти по стопам Ларри Даррелла.
- Хм, - задумалась Таня. – Это который из «Острия бритвы»? И чего ты задумал?
- Я знал, что ты поймешь. Вы с Глебом очень начитанные, а мне эта книжка попалась в руки совсем недавно. Я очень впечатлен.
Вадим не лгал. Ларри вызвал в нем живой интерес, желание взглянуть на мир его глазами. Казалось: вот он, тот самый путь, который должен пройти каждый, чтобы ощутить себя человеком в полной мере.
- Уезжаешь? Тоже в Индию?
- В Индию. В Тибет. Куда судьба забросит, куда жизнь подскажет, я не планирую. Мне надо переосмыслить все произошедшее и определить свое место в этом мире.
- Но ведь вы помирились! Что мешает творить дальше! – в отчаянии воскликнула Таня.
- То, что я мертв, а он жив. Если мне удастся воскресить себя, то это произойдет в Гималаях. А если и этот метод не сработает… ну что ж, я вернусь на сцену и продолжу работать сольно. Но труп Агаты эксгумировать не стану.
- По-моему, ты сошел с ума. Как и твой Ларри! – взвизгнула Ларионова и бросила трубку.
«Береги его. Пожалуйста», - настрочил Вад ей в ватсапе.
«Когда уезжаешь?» - тут же прилетел ответ.
«Думаю, в течение месяца».
Для начала надо было отыграть на двух обещанных фестах. Но Вадим тем временем занялся подготовкой документов на визу, составлением маршрута, списка вещей. Потихоньку выбирал удобную обувь, рюкзак.
Слухи о примирении братьев поползли буквально сразу. Вадим отказывался комментировать ситуацию, а вот Ларионова подтвердила их сразу. Глеб тоже шел на открытый диалог с прессой. Да и журналисты с поклонниками не смогли не заметить преображение младшего: он отказался от привычных гриндеров, вместо них купив высокие армейские ботинки, заправлял в них брюки, купил джинсовую куртку – копируя свой образ времен Декаданса, в котором ему было привычно и комфортно. Начал потихоньку отращивать волосы. Все приписывали это примирению со старшим, однако, как раз Вадим исчез из поля зрения: не давал интервью, почти не выступал. Но на тех немногих фотках, что все же просачивались в соцсети, он выглядел по-прежнему очень уставшим. Носил все те же афгани, не брил бороду, но продолжал сбривать виски. Его все чаще атаковали с вопросами по поводу будущего Агаты, он отвечал коротко и односложно: планы не изменились, все по-прежнему. Глеб сам по себе, он сам по себе.
Постепенно Глеб давал все более откровенные интервью, пока, наконец, его не прорвало. Журналисты тоже стали смелее.
Это было перед концертом, посвященным 10-летию Матрицы. Одна из местных московских радиостанций вызвала Глеба на открытое интервью без купюр.
Все вопросы касательно прошлого группы Глеб сразу же пресекал: отчасти потому, что толком не знал, что отвечать, а всю информацию про Матрицу сам же узнал исключительно из прессы. Отчасти, потому что тема его мало интересовала.
- Наверное, Матрица мне многое дала. Наверное. Сейчас я не могу сказать об этом с уверенностью. В любом случае, был период, когда мне независимость и свобода были просто необходимы. Но теперь это время прошло.
- Что вы имеете в виду под словом «независимость»?
- Независимость от своей группы. От людей, с которыми я работал.
- Вы имеете в виду вашего директора Снейка? Или вашего бывшего коллегу Константина Бекрева?
- Я имею в виду Агату Кристи. Я хотел бы ее вернуть.
- Означает ли это вашу готовность вновь сотрудничать с братом? – сказать, что журналистка была удивлена – не сказать ничего.
- Да. И он знает об этой моей готовности. Решение за ним.
- То есть, получается, теперь сам Вадим против возрождения группы?
- На данный момент против, да, - и уголки губ Глеба резко поползли вниз.
- Но ведь у вас были серьезные разногласия. Вы даже подавали на него в суд, называли вором…
Глеба словно бы передернуло, он потер пальцами лоб и натужно улыбнулся.
- Да, у нас всякое было, и я готов принести ему за это свои извинения. Знаю, что он и сам не против извиниться передо мной. Однако, Агату почему-то возвращать не хочет. Возможно, гласность и публичность помогут нам.
- Глеб, вы отдаете себе отчет, что сейчас множество ваших преданных фанатов, выступавших на вашей стороне против вашего старшего брата, чувствуют себя обманутыми.
Глеб пожал плечами.
- Это их проблемы. Да, мы с Вадиком виноваты в том, что перевели конфликт в публичную плоскость, вовлекая в него посторонних людей. И извиниться перед этими самыми людьми нам теперь тоже не мешало бы, но в целом это только наше с ним дело. Наши ссоры, суды. И наше нынешнее примирение, наконец. И я больше не допущу поливания его грязью. Как, надеюсь, и он меня.
- Ну что ж, будем ждать ответа от вашего брата. Во всяком случае, наша радиостанция дает вам слово в самое ближайшее время пригласить к себе на разговор Вадима.
- Спасибо, - тихо отозвался Глеб.
Когда милая диджей набрала номер Вадима, он уже стоял в аэропорту в очереди на посадку.
- Извините, - произнес он, стараясь перекричать шум, - но я надолго уезжаю из страны. Все интервью будут после возвращения.
- А когда оно примерно состоится?
- Этого я и сам не знаю.
Диджей отключила громкую связь и подняла на Глеба виноватый взгляд:
- Я сделала что могла.
- Ничего страшного, - понимающе кивнул он, а в глазах его тем временем осела тьма. – Я догадывался, что так и будет.
========== 10. ==========
Илья с Глебом сняли поначалу крохотную двушку на окраине Нью-Йорка. Рик смог выбить им бессрочную рабочую визу, да в те годы с этим проблем было значительно меньше: после падения Союза любого мало-мальски годного специалиста любой области принимали в США с распростертыми объятиями.
Рик не стал скрывать от них, что пока вплотную занимается более значимыми проектами, однако, постоянно держал руку на пульсе: раз в неделю приезжал на студию, следил, как продвигается написание музыки. Он дал Глебу полный карт-бланш на электронщину, попросил лишь пару хитов с английским текстом, и Илья в спешке переводил текст Опиума и Ковра-вертолета. Глеб отдавал себе отчет, что стащил музыку у Саши, но в имеющихся условиях он также понимал, что Саша вряд ли напишет хоть что-то стоящее. Да и как объяснить Саше всю ситуацию – Глеб не знал.