- Где я?!
Сердце Глеба заколотилось, как сумасшедшее, он заметался от одной двери к другой, не зная, оставаться ему тут или выбежать на улицу и ждать брата там.
- Где Глеб?! – раздался второй вопль, и Глеб отчаянно заколотился в дверь, крича:
- Я здесь! Откройте!
Но ему никто не открыл. Однако минут через пятнадцать дверь распахнулась, из нее пулей вылетел взъерошенный Вадим с округлившимися глазами, за ним бежал Никита с пуховиком наперевес, а замыкал шествие совершенно очумевший Алик.
- Что случилось? Где я?! – бормотал себе под нос Вадим, толкая дверь на улицу.
- Вадим Рудольфович, там же холодно, - лопотал ему в ответ Никита. – Пуховик хоть наденьте.
- Вад, да ты водки перебрал, - деловито сообщил Алик. – Сейчас в гостинице отоспишься и всего делов.
- Какая гостиница? Кто вы такие вообще? И где Глеб?!
И Глеб, спотыкаясь и поскальзываясь на ледяной шуге, побежал к брату, схватил его под локоть и, вырывая пуховик из рук Никиты, отчеканил:
- Тут я. Все хорошо, пойдем.
- Глеб? – удивленно подал голос Алик. – Ты-то как тут?
- Ну видишь? Он звал меня, я и материализовался по первому зову, - усмехнулся Глеб и оттащил Вада в сторону, поспешно вызывая через приложение такси.
- А публике-то что говорить? – непонимающе таращился Никита. – Концерт-то не закончили…
- Инфаркт, инсульт, - начал тут же сочинять Глеб, - ну придумайте что-нибудь. Видите же, он не в состоянии петь.
В этот момент подъехала машина, Глеб запихнул ничего не соображавшего и едва сумевшего натянуть на себя пуховик брата внутрь и сам плюхнулся рядом, называя водиле адрес своей гостиницы.
========== 2. ==========
- Куда мы едем? – спросил Вадим, недоуменно осматриваясь.
Судя по всему, несмотря на все Глебовы старания, брата он так и не узнал.
- В гостиницу. Я должен тебе все объяснить.
- Кто вы? И где я вообще нахожусь?
- Поговорим об этом не в такси, хорошо? – Глеб опустил ладонь ему на колено и скривился от ощущения привычного тепла.
Вадим перехватил его руку, вгляделся ему в глаза в темноте такси.
- Кого-то вы мне напоминаете… - протянул он.
Глеб не ответил, чтобы не вызвать череду новых вопросов и недоуменых реплик.
- Где мы? – все же настаивал Вадим, когда они выбрались из машины и подошли к гостинице. – Это определенно не Свердловск.
- Не Свердловск, - эхом повторил Глеб. – Это Ленинград, Вадик. Пойдем.
Когда они вошли в номер, Глеб стащил с брата небрежно накинутый пуховик и, сам не зная зачем, хмуро поинтересовался, не замерз ли он. И на всякий случай все равно заказал в номер горячего чаю. Хотел сперва еще и коньяка заказать, но потом решил не экспериментировать. Он плохо помнил, пил ли Вадик в 1990 вообще и вынесет ли он вид Глеба, хлещущего коньяк, словно компот.
Пока несли чай, Глеб силой отправил его в душ, но не успела дверь за ним закрыться, как Вад тут же пулей выскочил, в ужасе хлопая глазами:
- Что со мной?! Что происходит?! Вы обещали мне все объяснить, когда мы придем в гостиницу!
- Чертово зеркало, - пробормотал себе под нос Глеб. – Ну хорошо. Скажи, какой сейчас год? Где ты был до того, как оказался здесь, в этом непонятном месте?
- Мы играли презентацию Декаданса на сцене свердловского ДК, - пробормотал Вадим. – А год… 1990-й конечно же.
- Вадик, вот ты радиоинженер по образованию, так? – ухмыльнулся Глеб.
- Ну.
- Скажи мне как почти ученый почти неучу: можно ли создать машину времени?
Вадим нахмурился:
- Это нарушает законы физики. Ну то есть в отдаленное будущее мы можем попасть, если разгоним космический корабль до скорости, близкой к скорости света, и тогда время на борту замедлится по сравнению с земным… но это будет путешествием в один конец. А на что вы, собственно, намекаете? – до Вадима, кажется, начал доходить кошмар ситуации.
- Хорошо, с такой машиной все понятно. А можно только одно сознание во времени перенести? Ну допустим, взять твое сознание 1990-го года и забросить его в твое тело образца 1975 года, например? А то сознание, соответственно, вселится в твое нынешнее тело, - Глеб скептически окинул взглядом тело 55-летнего Вадима, но решил пока не уточнять деталей.
- А это тем более невозможно! Разум не способен вести существование отдельно от тела! Разум – это мозговые импульсы. Нет мозга – нет и разума.
- Вот ты, Вадик, шибко умный у меня, как я погляжу. Физику знаешь. Ан нашлась парочка мудозвонов поумнее тебя. Хочешь знать правду, Вадик? Сейчас на дворе декабрь 2019 года. И в зеркале ты увидел самого себя в возрасте 55 лет – таким, каким тебе еще предстоит стать. А в твое тело в 1990-м году переместился разум нынешнего повзрослевшего Вадима. Говоришь, невозможно это? Нашлись двое ушибленных на голову студентов физтеха, которые каким-то образом сумели это провернуть.
- Хм, - только и произнес Вадим, однако, ужас покинул его черты. Он присел в кресло, приложил указательные пальцы к вискам и принялся размышлять вслух. – Ну, допустим, то, что вы говорите – это правда. С какой целью они сделали это? И как все вернуть назад?
- Это единственные вопросы, которые волнуют тебя в настоящий момент? – искренне изумился Глеб.
Вадим не спросил его, кто он такой, не стал интересоваться, что там в будущем, как поживает Агата, а разом полез в научные дебри.
- Пока да. Разумеется, есть и куча других, но если нам удастся все вернуть на круги своя, то ответы на них мне и не потребуются.
- Не удастся! – почти радостно выпалил Глеб. – Я понятия не имею, где их искать. Впрочем… они могут прийти на твой следующий концерт. Когда он там у тебя?.. – Глеб снова залез на сайт брата, не обнаружил ни одного ближайшего концерта и недоуменно почесал лоб. – Хреново. У тебя в ближайшие месяцы не запланировано почему-то ни одного концерта. Так что, ловить этих чертовых Самоделкиных нам пока негде.
- У меня? – удивился Вадим.
И в этот самый момент им в номер принесли чай.
Глеб все-таки настоял, чтобы брат отправился в душ, как следует согрелся там, и тот вышел через полчаса румяный и свежий в большом белом махровом халате.
- Что за борода у меня ужасная? – проворчал он, проводя пальцем по ныне гладкому подбородку, и Глеб отчего-то радостно улыбнулся.
- Вы ведь… Глеб? – спросил Вадим, беря одну из кружек. – Похожи очень.
- Почему на вы? – немного огорчился тот.
- Хм… и вправду. Хотя… теперь ты вроде как старше меня почти вдвое. Может, расскажешь, как сейчас дела у Агаты, у нас ну и вообще?
Глеб готовился к этому разговору с самого начала: когда брился и скреб свое дряблое тело, проговаривал про себя монолог, придумывал реплики, старался быть убедительным и красноречивым. В Сапсане даже основные тезисы на бумажку набросал, а сейчас вот, когда пришло время пустить их в ход, все мигом забылось, показалось несущественным, и он просто и тихо произнес:
- Агаты больше нет, Вадик. Мы распались 10 лет назад.
- Как так?! – на лице его отразился такой ужас, такая скорбь, что у Глеба защемило сердце, и он понятия не имел, как отвечать на этот вопрос.
Я устал, Вадик, спорить с тобой, надоело тебя слушаться, и я свинтил в закат с книгами Кормильцева под мышкой? Как объяснить своему старшему, а теперь, выходит, уже младшему брату, что дело всей его жизни, которое он только-только начал, безнадежно и бесславно исдохнет?
Вадим закрыл лицо руками, плечи его затряслись.