- Глеб, это не я его взял.
- А то кто же! Ты, ты, Вадик, собственной персоной.
- Ну, судя по твоим же рассказам, это ты помахал Агате ручкой. Поэтому почему бы мне было и не взять на твое место Радченко? – хитро ухмыльнулся ему Вад.
И Глеб задохнулся от возмущения, но в этот момент машину резко качнуло вправо, и Вадим отвлекся на дорогу, а Глеб стал подыскивать в планшете адреса ближайших магазинов мужской одежды. И чтобы в ассортименте не было и намека на туники и афгани. Но пока он рылся, отключившись от реальности, Вадим заприметил первый попавшийся магазин и остановил машину:
- Сюда пойдем!
На витрине виднелся силуэт мужского манекена…в проклятом афгани!
Однако, Глеб не сдавался. Стоило им войти, как он тут же кинулся к вешалкам с джинсами, набрал их целую гору, выискивая размеры побольше, потом запихнул не успевшего ничего сообразить Вада в кабинку и водрузил гору штанов прямо на него.
- Меряй, а я пойду рубашки гляну.
- Себе бы тоже чего-нибудь присмотрел, а? – робко предложил Вадим, но Глеб только рукой махнул. Не до себя ему было, младшенького следовало преобразить.
Хотя… взгляд упал сперва на один свитер, потом на второй. Выцепил несколько рубашек, и вот Глеб уже окопался в соседней кабинке и, стащив штаны с карманами, примерял на себя одну шмотку за другой.
Минут через десять Вадим отодвинул занавеску и вышел в зал, окликая Глеба. Когда тот выглянул, то просто обомлел и потерял дар речи: Вад стоял перед ним в афгани с мотней едва ли не до лодыжек и в длинной темной тунике.
- Хоть сейчас в монастырь! – всплеснул руками Глеб. – Я тебя для чего сюда притащил, а? Вон смотри, какие джинсы голубенькие классные. Вон рубашку с ними белую примерь, футболок целая гора, любую выбирай. Только не черную, черт подери!
- Сам-то чего в черное облачился? – поддел его брат.
- Хорошо, давай так, - кивнул, соглашаясь, Глеб. – Выбираем по 3 комплекта. 3 на твой выбор, 3 на мой. И так каждому. Чтобы никому не обидно было, хорошо? С тобой по одному комплекту мы уже выбрали. Отложи их и давай дальше.
Братья долго копошились на полках, спорили до хрипоты. И Вадим, наконец, выбрал себе первый комплект с афгани, второй – простые черные джинсы и темную же рубашку, ну и третьим он пытался выбрать себе костюм, получилось не совсем удачно, но Глеб в итоге махнул рукой - лучше, чем ничего. Глеб же засыпал его светлыми рубашками, свитерами спокойных оттенков, джинсами и брюками на любой вкус, и Вад сдался, выбрал наименее броское из предложенного. Его же собственный выбор для Глеба всколыхнул в том море давно забытых, казалось бы, эмоций. Сам для себя Глеб особо не изощрялся, набрал потемнее да попрактичнее. Единственное – не стал брать вещи слишком широкого кроя. А вот Вадим его потряс. Когда он безошибочным движением достал из кучи шмоток ярко-красную рубашку, а вслед за ней такого же в точности цвета брюки, Глеб охнул.
- Примерь, красный цвет тебе очень идет.
Но это Глеб знал и без всяких примерок. Потом тоже подобрал ему костюм – гораздо более подходящий, чем для самого себя, ну а в конце сунул ему узкие белые джинсы и голубую рубашку. Глеб просто остолбенел.
- Куда я буду это носить?
- Туда же, куда я буду носить все вот это. Мне тут на оставшиеся два месяца с лихвой, - хохотнул он, и Глеба снова больно укололо воспоминание о том, что брат здесь не навсегда.
Они так и вышли из магазина: Вадим в драных голубых джинсах и белой рубашке и Глеб – в отчаянно-красном костюме, чувствуя, что жизнь его переворачивается с головы обратно на ноги – спустя столько нелепых и невнятных лет.
И в тот вечер Глеб впервые за все это время позволил брату напиться от души – в той мере, в какой хотелось ему самому. А потом Вадим уснул, привалившись головой к плечу Глеба, и Глеб сам не понял, как так вышло, что они сидят вдвоем на предрассветной кухне, на полу, Вадим сладко сопит у него на плече, а Глеб гладит его по бритым вискам и лихорадочно размышляет, как уговорить его остаться здесь. Новые голубые джинсы заляпаны пиццей, на рубашке следы красного вина, и Глебу хочется отчего-то лизнуть их языком, хоть они давно подсохли. С улицы доносится утренняя природная кутерьма. Глеб смотрит на спящего на плече брата, поворачивается и вдруг обнимает его насколько хватает сил, безысходно прижимая к себе, словно вот у них за спиной уже стоят те самые Паша и Егор в полной готовность снова растащить их по разным реальностям и вернуть Глебу его ответчика вместо его брата. На нем красный костюм - конечно же, далеко не тот самый, но он такой же красный, и Глебу в нем точно так же хорошо, как было и в том.
Он так и отрубился там на полу кухни, уронив голову на Вадима. Тот слабо заворчал, но не проснулся. Но не успел Глеб провалиться в живительный сон, как раздался звонок Хакимова.
- Может, ты сделаешь в таком случае официальное заявление? А то народ требует, донимает меня, - сходу начал он.
- Ты о чем? – прохрипел спросонья Глеб.
- Глебка, кто там? – довольно громко, не задумываясь о природе звонка, спросил Вадим.
- Ооо, ну вот я по этому поводу, собственно, и звоню. Мне фанаты инстаграм забомбили вашими совместными фотографиями в автомобиле, в магазине… Так официальное заявление будет или нет? Матрице начинать писать завещание?
========== 9. ==========
Голос Светланы все еще звучал в голове Вадима, когда он шел по улице, возвращаясь домой. «Как вы относитесь к своему брату?» Да черт его знает. Ей он тогда не ответил ничего и довольно быстро слинял, получив задание как следует обдумать свои эмоции в отношении Глеба. Следующий сеанс был назначен через неделю. Что произошло во время процедуры гипноза, Вадим не знал, а Светлана предпочла об этом умолчать. Приходилось начинать с нуля.
«Как вы относитесь к своему брату?» Да никак не отношусь. Слишком большой и противоречивый клубок эмоций вертится у меня внутри. Тут смешано и детство, садик, прогулки под снегом, и юность, первая гитара, первые пластинки, и молодость, Агата, успех, наркотики, и зрелость,– ссоры, распад, суды… И где тут правда, а где - фантазии, уже не разобрать. А Светлана сходу взяла и задала ему как раз тот самый вопрос, с которым он к ней и пришел. Если бы он знал ответ на него, помощь врача ему, возможно, и не понадобилась бы.
Вместо своей квартиры ноги принесли Вадима к бабушкиной, где сейчас временно обретался и Глеб. Тот сидел на диване, потягивая из кружки квас, и смотрел очередной выпуск новостей. Вадим разулся, прошел, сел рядом. От Глеба пахло уютом, хотя более неуютного человека Вадим в своей жизни не встречал.
- Как успехи? – Глеб дернул плечом и снова присосался к кружке, внимательно вслушиваясь в монотонную речь диктора.
Профиль его показался вдруг старшему столь красивым, словно у статуи персонажа древнегреческих мифов. Вероятно, сам Зевс соблазнился бы этой линией носа и губ и похитил бы своего капризного возлюбленного. Волосы неаккуратным колечками рассыпались по вискам и шее, и Вад ощутил внезапное желание запустить в них пальцы и гладить, гладить до изнеможения…
Черт, откуда в нем все это? Вадим с усилием отвернулся и принялся копошиться в разрозненных воспоминаниях. При этом что-то непрестанно маячило на задворках сознания, но Ваду не удавалось схватить эту юркую тень за хвост, чтобы как следует рассмотреть, а тем временем именно она причиняла самое большое беспокойство.
- Когда альбом записывать начнем?
- Ты все-таки соизволишь мне помочь? – уголок рта Глеба скептически дернулся.
- Ну если нужны какие-то советы по инструментальным партиям, я подскажу.
- Сам все сделаю, - буркнул Глеб.
- По поводу аренды студии я уже договорился, - это было ложью, в данном отрезке времени Вадим этого еще не сделал, но помнил, как делал это в прошлой жизни, и знал, как организовать это здесь. - Так что, можешь начинать.
Глеб нахмурил лоб, повернулся к Вадиму, и у того вдруг захватило дух. Маленькая юркая тень замельтешила у него перед глазами, не позволяя себя рассмотреть. Сердце заколотилось как безумное, а взгляд голубых глаз напротив окатил ледяной водой безразличия. Все это уже было? Или начало происходить только сейчас? Испытывал ли он что-то подобное в прошлом? Вадим непроизвольно придвинулся к брату, ухватил его крепкими пальцами за шею, касаясь подушечками оголенной кожи и ощущая, как тысячи раскаленных иголочек вонзаются ему под ногти от этого братского прикосновения. Глеб даже не шевельнулся, продолжал сидеть и потягивать квас.