Его зрачок был пугающе маленьким.
— Что ты сделал…? — Ромер едва мог говорить из-за нехватки воздуха в легких.
Он безумно озирался, заметил пустую бутылочку от лекарства на столике у кровати.
«Что ты принял?».
Он схватил бутылочку и увидел под ней сложенный листок бумаги.
Письмо, которое ему не нужно было читать.
Ромер за рулем зеленого Порше Дилана выехал на главную дорогу.
— ЕСЛИ УМРЕШЬ, Я ТЕБЯ УБЬЮ! — кричал Ромер, прорываясь среди вечерних машин. — Держись, держись, ДЕРЖИСЬ! — он давил на педаль газа, чуть не проехав на желтый свет. Но дальше светофоры заставили его заскрипеть шинами. — О, нет — нет — нет, прошу, стань ЗЕЛЕНЫМ! — вопил он, и огни светофора замерцали.
Все светофоры впереди, были они желтые или красные, стали зелеными, как по цепочке.
— Да! — Ромер сорвался с места. — Что за… ДА!
Он бросился на самую крайнюю полосу слева и ускорился, не думая о последствиях.
УДАР.
Все краски и огни смешались в горизонтальные волосы от столкновения с не подозревающей машиной, и Порше вышел из — под контроля. Он кружился, а Ромер мог думать лишь о том, как ему нужно выжить, чтобы не лишить такого шанса Дилана.
Они со скрипом остановились, Ромер прижимал ладонь к груди Дилана.
Застонав, Ромер прижал ушибленную голову к подголовнику, радуясь, что выжил.
Мир еще кружился, пульсирующая боль в голове усиливалась с каждым ударом сердца.
Он зажмурился, чтобы отогнать боль, открыл глаза и увидел мутный мир.
Он повернул затекшую шею и посмотрел на машину, с которой столкнулся. Он видел смутный силуэт темно — синего автомобиля с вмятиной на пассажирском месте.
Водитель сжимал голову руками, что-то кричал, но Ромер не слышал его из-за звона в ушах.
Прижимая ладонь к груди Дилана, Ромер осознавал лишь, как тянется тишина между ударами его умирающего сердца.
Он развернулся и посмотрел на болезненное лицо Дилана. Как он добрался до больницы, он едва помнил.
— Знаешь, в чем они меня обвинили? — спросил Ромер, кипя под ледяной поверхностью.
Дилан только смотрел, его губы склеились.
— Непредумышленное убийство, — сказал Ромер, ему было ужасно плохо. — Они сказали, что, если бы я не вернулся на место аварии, они бы добавили мне побег с места преступления.
Дилан опустил голову, сдавленно выдохнув.
— Может, я ничего не знаю о твоей жизни, но я никогда — никогда — не думал, что ты бросишь меня волкам.
— Думаешь, я так поступил? — Дилан поднял голову.
— Ты убежал!
— Нет!
— О, так ты просто проснулся утром и оказался в Нью — Йорке?!
— Да! Так и вышло!
Ромер уставился на него, лишившись слов. В глазах Дилана было достаточно убежденности, чтобы он засомневался.
— Когда я открыл глаза, — продолжил Дилан, — я оказался подключенным к машинам в, как я думал, больнице в Ванкувере. Я не знал, что был в Нью — Йорке, пока не подслушал двух медсестер.
— Думаешь, я поверю этому?
— Клянусь, Ро, я месяцами пытался понять, вспомнить, как я там оказался, полет, чемоданы, хоть что-то! Но мои памяти словно стерли с момента, как я… — он сглотнул и просто смотрел на Ромера с мольбой в глазах.
Вдруг Ромеру показалось, что его лишили жизни.
— У тебя было три года, — сказал он твердым сломленным голосом. — Три года, и ты придумал только это?
Дилан ошеломленно смотрел на него.
— Думаешь, я придумывал три года историю, а вышло вот это? — он нахмурился, мрачнея. — Думаешь, я пришел сегодня извиняться?
— А выглядит так, если учесть, что ты только это и сделал здесь.
Плечи Дилана опустились, грудь сдавило. Он, казалось, решил выложить последние карты.
— Это была или военная школа, или палата психушки.
— Чушь. ЧУШЬ! Твой папаша мог сделать все, что хочет!
— Это я и пытаюсь сказать! Алекс решил, что мне нужна круглосуточная опека, но папа этого делать не собирался. Ты же его знаешь!
— И ты послушно остался там.
— Говорю же, я не помнил ничего до пробуждения. Лекарства, наверное…
— ПЛЕВАТЬ! ТЫ УШЕЛ! И даже не подумал оглянуться!
— Боже… ты говоришь так, будто я был на курорте! Ромер, когда я проснулся, у меня не было телефона и бумажника. Я не мог связаться с тобой. Я ни с кем не мог связаться! Мои руки были связаны…
— Твои руки были связаны, — начал смеяться Ромер.
Дилан закрыл глаза и опустил лицо к ладони. Он надавил на глаза большим и указательным пальцами.
— Когда я узнал, что с тобой случилось…