Он лениво прошел к качелям, схватился за цепи и устроился на деревянном сидении.
При виде этого Нив встала в тихом выжидании. Ее большие карие глаза смотрели на других мальчиков, которые собрались в группу, заметно недовольные.
Один из них побежал, словно в его голову пришла лучшая идея.
На их лицах расцвели озорные улыбки, у их группы возникла новая стратегия.
Они оббежали качели и собрались за ними. Каждый раз они подталкивали мальчика в свитере цвета бархатцев, когда он прилетал к ним.
Чем выше долетал мальчик, тем громче он кричал о пощаде, но остальные все равно раскачивали его на горизонтальной перекладине.
Варежки Нив закрыли ее рот, дыхание согревало ее пальчики сквозь толстые слои ткани.
Она ошибается. Должна ошибаться. Потому что иначе…
Кричащий мальчик долетел до вершины и невольно отпустил цепи.
Варежки Нив заглушили ее крик, перекладина сломала спину мальчика при его падении.
Этот ужасный случай был первым предсказанием Нив. Она надеялась, что он будет и последним. Но время подбрасывала ей все больше неприятных сюрпризов, то больших, то маленьких. И теперь Элиот был закопан, и она снова пала жертвой смятения, сомнения и отчаяния.
И если ее мама не помогла ей в детстве, не было повода думать, что сейчас будет иначе.
Глава 9
Успокоение
Дилан оказался в пустой комнате. В бетонном кубе без двери и окон. Он не знал, как оказался здесь, но, опустив взгляд, понял, что прикован к металлическому стулу, прикрученному к полу.
Он пытался вырваться, но его путы затягивались только сильнее, сдерживали кровь, что его сердце отправляло в руки.
Казалось, пространство уменьшалось. Словно стены сдвигались к нему по дюйму.
С громким грохотом и эхом зажегся прожектор. Он был таким ярким, что выбелил все, чего касался.
И вдруг он начал спускаться по телу Дилана, от его колен, потом к лодыжкам. Он соскользнул с его туфлей и медленно пополз к центру комнаты.
Паника гремела в костях Дилана. Движение прожектора казалось целеустремленным. Но Дилан не знал, что он собирался открыть.
Вдруг диск света начал искажаться, показывая детские сандалии.
Появились ноги и тело, стало видно воротник, и Дилан охнул, когда на плечи ребенка легли темные волосы.
С ослепительной вспышкой прожектор погас, и осталось только эхо грохота, растекающееся во тьме.
Дилан дрожал.
Он не первый раз встречал Жнеца в облике ребенка. Так что это означало?
Что произойдет?
Границы комнаты вернулись, мягкий свет без источника заполнил пространство.
Мальчик пропал. И вокруг не было орудий пыток.
Цикл был нарушен?
Этот день был исключением из правил?
Его надежда погасла, когда он заметил темный рисунок, похожий на вены, на ветви мертвого дерева, на полу. Он вздрогнул, поняв, что видит, как алая жидкость проступает из трещин на полу.
Она проливалась по поверхности, границы быстро смешивались. За секунды весь пол скрылся под толстой красной вуалью, он не успел глазом моргнуть, как его ноги поглотило то, что выглядело и ощущалось по запаху как кровь.
Дилан дергался, пытался вырваться, но его пути сжимались в ответ. Его ладони посинели, он ощущал лишь тепло жидкости, медленно поглощающей его ноги.
Она уже доставала до его колен. Казалось, со временем она поднималась только быстрее.
Дилан беспомощно смотрел, как красная жидкость скрывает его ноги. Кровь окружила его тело, поглотила плечи.
Она замедлилась у шеи Дилана, словно ласкала теплом, но с силой.
Словно смакуя добычу, она окутала горло Дилана, обвила его челюсть, забралась до раскрытого рта.
Она замерла у нижней губы Дилана, дразня фальшивой надеждой. А потом беспощадной волной захлестнула горло Дилана, заполняя его легкие болью.
Хватая ртом воздух, Дилан пришел в себя на кровати. Он держался за горло, влажно кашлял, но ощущение утопления не проходило.
Показалось глупо думать — даже на кратчайший миг — что он увидит конец этим страданиям.
Он не мог так больше. Этот груз был слишком тяжелым для него одного.
Он вытащил телефон из кармана и сел на кровати. Поступок был отчаянным и, может, тщетным, но что он терял?
Он кашлянул, горло пересохло и болело, и набрал Алексу.
«Ответь. Просто ответь и…»
Он сразу услышал голосовую почту, и Дилану снова напомнили, как много всего не будет прежним.
— Эй, Алекс… Кхм, уверен, ты очень занят. И так навеки, — он выдохнул, жалея, что не отрепетировал слова. — Думаешь, мы могли бы… встретиться?
«Встретиться? — он скривился. — Ближе к делу».
— Алекс, стало хуже. Намного. Я…
«Тону».
Больше слов не было, и он завершил вызов. Вот и все. Он сыграл последней картой. Если Алекс, услышав послание, не свяжется с ним, как в тот раз, когда он лишь посмотрел на экран в УБК, то все кончено.
Вдруг его теплой волной накрыло особое чувство.
Он съехал с кровати и пошел в гостиную, остановился в паре шагов от входной двери и смотрел на домофон.
Нив ждала у величественной пары бронзовых дверей, двойных врат в антикварный лифт в многоквартирном здании, где жил Дилан.
Она едва помнила, как уехала с похорон Элиота, или сколько она заплатила за стоянку. Она просто не могла поверить, что была здесь, когда лишь неделю назад одна мысль об этом была странной выдумкой.
Лифт дрогнул и остановился, дверцы раздвинулись. Жест приветствовал, но Нив казалось, что ее заманивают в клетку. Она помнила, что Дилан называл лифт клеткой для птиц.
Как метко.
Она прошла и нажала на кнопку самого верхнего этажа, где был Дилан. Дверцы тут же принялись закрываться, и ее сдавила тревога, она знала, что назад дороги нет. Она смотрела на лобби в брешах узорчатых дверей лифта, а потом они закрылись до конца и понесли ее ближе к нему.
Идея была ужасной.
Чем она думала, так заявляясь? Ей нужно было придумать причину и спуститься на лифте, а потом написать Дилану, что ей жаль.
Но лифт уже остановился.
Что она ему напишет? «Кое — что случилось»? А если он скажет прийти в другое время? А если…
Она увидела Дилана на площадке, когда дверцы лифта открылись.
При виде него годы подавляемых эмоций забурлили внутри, угрожая пролиться из ее глаз.
— Нив, — он вскинул брови, шагнул вперед.
— Нет… — Нив попятилась, нажала кнопку лобби. — Нет, нет, нет, — она нажимала, но дверцы не закрывались.
А потом она разрыдалась.
— Детка… — он шагнул в лифт.
— Нет, не смей ТАК МЕНЯ НАЗЫВАТЬ! — она оттолкнула его.
Дилан отшатнулся и вышел из лифта, на лице смешались потрясение и обида.
И Нив уже не собиралась ехать вниз, она вышла на площадку и толкала его снова и снова, пока он не уперся в стену.
Слезы лились по ее горящим щекам.
— Я тебя любила, — едва могла выдавить она, — а ты просто ушел… Ты ушел, — она задыхалась, — он ушел, — боль сгибала ее, — все уходят…
Дилан потянулся к ней, но Нив отбила его руку. Он хотел обнять ее, но она оттолкнула его. А потом ее попытки стали жалкими, и он обнял ее, теплый и сильный.
— Я так на тебя злюсь, — всхлипывала она в его грудь. Ее руки были скрещены, кулаки ослабели и не могли ударять его. — Так злюсь, — завопила она, горло болело от напряжения.