Загорелый и со свежей головой Егор возвращался из Черногории, где участвовал в летних сборах по плаванию. Брат забрал его с дорожной сумкой от здания бассейна, куда их привезли группой из аэропорта, и вез домой.
– Как всё прошло? – любопытствовал Руслан, не сводя взгляда с дороги.
– Супер, там так круто! – Егор захлебывался в эмоциях. Голубые глаза светились восторгом, несмотря на усталость от дороги. – Бассейн – класс! А еще, я мурену видел! Настоящую!
– В бассейне? – улыбнулся довольному брату старший.
– Дурак, что ли? В море! Там такая вода чистая! Нас для разнообразия с аквалангами отправили поплавать один раз. Это было кру-у-уто!
– Рад за тебя. Отдыхай, пока молодой.
– Ну, отдыхать нам давали только несколько часов в день. А так, постоянно тренировались, как обычно. И еда там у нас была – «ол инклюзив» – во! Я теперь по-английски – спец!
– Ну-ну, спец, посмотрим в универе, какой ты спец. Когда в Питер?
– Скоро. Ща приедем домой, я Костяну позвоню сразу. Узнаю, что там, да как. Вместе, наверное, поедем, иначе придётся искать жилье.
– Говори, если нужны будут деньги.
– Скажу, куда я денусь, – чуть стушевался Егор.
Руслан содержал брата и пенсионерку-мать. Имея собственную небольшую строительную фирму, он вполне мог позволить себе оплачивать их запросы без ущерба для собственной семьи. Их отец ушел к другой женщине, когда Егору было три. Само рождение Егора – позднего ребенка – было последней попыткой Татьяны Викторовны сохранить брак. Но к тому времени у их отца уже была вторая семья, и рождение младшего сына лишь ненадолго отсрочило неизбежный уход. Руслан на тот момент был уже студентом архитектурного факультета и как мог, помогал матери не впасть в отчаяние от предательства, активно участвуя в воспитании младшего брата. Именно он стал инициатором того, чтобы отдать Егора в бассейн, и именно он купил ему первый компьютер, что стало предопределяющим в выборе младшим будущей профессии.
***
Маша привыкала к новому режиму. Постоянный токсикоз мучил не только по утрам, но и в обед, который в желудке не приживался, и вечером. Если случалось ехать в общественном транспорте, она не раз выходила, не доехав до своей остановки, и стыдясь, искала, куда спрятаться, чтобы поменьше народу видело, что она недавно съела. Муж старался везде ее возить, но в итоге было решено, что без второго авто им не обойтись. Он не мог всегда быть рядом, тем более, что Марии часто приходилось ездить в женскую консультацию в течение рабочего дня. Участковый гинеколог предлагала Маше «больничный» с таким токсикозом, но Маше было и так неудобно перед начальством, постоянно отпрашиваясь, поэтому она терпела и работала, как могла.
– Зря ты мучаешься, – внушала ей Вера. – Взяла бы больничный, отдохнула дома, полежала.
– Какая разница, плохо мне на работе, или дома. Тошнит везде одинаково, там я хоть отвлекаюсь чуть-чуть, – жаловалась Маша сестре. – Когда это должно закончиться? Я так устала!
– Обычно, это только в первые месяцы, но бывает и весь срок.
– Ой, лучше молчи. Даже думать о таком не хочу! – Маша старалась не думать об очередных спазмах в желудке.
– Терпи, казак. Тут мало, чем можно помочь. Витамины пьешь?
– Конечно, я же не враг себе и своим детям.
– Ну и хорошо.
Так проходили дни. Новая белоснежная Kia Ceed радовала хозяйку, для которой мир открылся заново, когда не стало необходимости подстраиваться под мужа и автобусы. Маша стала чаще видеться с сестрой и уже несколько раз выезжала в обеденный перерыв из офиса, чтобы проветриться.
Павел наоборот стал больше переживать за жену. Мало того, что без присмотра водила машину, так еще и беременность сделала ее уязвимее и ценнее. Каждый день, возвращаясь с работы, он с облегчением находил жену дома целой и невредимой.
В интимных делах он осторожничал и старался быть нежнее, чем обычно. Однако взамен того требовал от Маши близости чуть ли не по нескольку раз в день. И чем чаще Маша отказывала, тем больше он ее хотел. Ему казалось, что ее кожа стала мягче и ароматнее, бедра манили запретным, а и без того большая грудь налилась и не могла остаться без внимания.
Марии же не всегда были приятны прикосновения к некоторым частям ее тела. И особенно к груди. То, что раньше возбуждало, теперь от гиперчувствительности раздражало. До сосков она запретила дотрагиваться вообще. Муж возмущался, но поделать ничего не мог. Прошлый опыт с первой женой подсказывал ему, что вероятно, это нормальное состояние беременных. И иногда вместо секса ему приходилось лишь наблюдать, как жена, раздевшись, ложится рядом и отворачивается, мгновенно уснув.