– Вижу свободный столик, – снова потянула меня Лариса за собой.
Зал был небольшой, но весь уставленный круглыми столиками. За каждым сидело по две женщины. Ну а мы с Ларисой заняли единственный свободный.
Я прикинула на глаз, и по моим очень приблизительным подсчетам в клинике этой лежало не больше тридцати пациенток.
– Витаминчики! – довольно потерла руки Лариса и взяла из вазы в центре стола яблоко. – Жуй, давай. Нам это сейчас нужно, – кивнула она на вазу.
– Что-то не хочется, – отказалась я.
Яблоки я не особо любила, разве что, в охотку. И я с интересом рассматривала ее глаза, когда она сняла очки. Удивительные – голубые как чистое небо, а еще какие-то наивные и детские.
– Так, что у нас тут сегодня? – в который раз потерла руки Лариса и заглянула под крышку кастрюльки.
Не считая вазочки с фруктами, на столе еще стояли три маленькие кастрюльки, графин с чем-то розовым внутри и корзиночка с ломтиками ржаного и белого хлеба.
– Зеленые щи… Ладно, пойдет, – закрыла Лариса кастрюлю. – А тут что? Фу! Цветная капуста… – скривилась она. – О! Фрикадельки! Ладно с ними и капуста пойдет.
А вот я любила тушеную цветную капусту и была сейчас приятно удивлена – не думала, что питание тут будет, действительно, даже изысканным, как пророчила Инга.
Лариса взяла на себя роль гостеприимной хозяйки и разлила щи по тарелкам. И вкус их мне понравился – повар тут явно знал свое дело. Даже вареное яйцо не забыл покрошить в щи.
– У тебя какой срок? – поинтересовалась Лариса, когда с первым было покончено, и она разложила по тарелкам цветную капусту и фрикадельки.
– Двадцать две недели, – ответила я.
М-м-м! Как же вкусно! Хочу посмотреть на повара, который готовит такие деликатесы. А еще пожать ему или ей руку и от души поблагодарить. Никакая ресторанная еда не сравнится с этой, а уж в ней-то я знала толк.
– А у меня двадцать три. Значит, рожать будем вместе, – радостно заявила Лариса. – А ты с чем тут?
– Резус-конфликт.
– Вот же дерьмо! – сочувственно смотрела она на меня. – Вторая беременность, да?..
А вот в подробности я бы предпочла не вдаваться. Как-то не очень хотелось рассказывать о себе случайным знакомым. Благо, меня, кажется, и слушать не собирались.
– У меня у соседки отрицательный резус. Так она как захотела второго ребеночка завести, через три выкидыша прошла из-за этого чертова конфликта. Уже отчаялась баба, пока бог не сжалился над ней…
Ну и ну! Первый раз встретила настолько противоречивого человека. Вульгарность странным образом сочеталась в Ларисе с набожностью. Вот ведь ругается, как сапожник, а речь зашла о Боге, так даже перекрестилась, да со знанием дела. Только вот, выбранная ею тема мне совершенно не нравилась. И видимо, недовольство она прочитала на моем лице.
– Прости! Язык мой – враг мой, – виновато посмотрела на меня Лариса. – Бабуля называла его чертовым помелом, царство ей небесное. И правильно!
– Да ладно… – даже как-то неудобно стало от подобного самобичевания. – А ты с чем тут?
– ИЦН, – уткнулась Лариса в тарелку и принялась поглощать капусту с не меньшим аппетитом, что и суп до этого.
Глядя на то, как она ест, я сомневалась, что цветную капусту Лариса не любит. Да у нее же за ушами хлюпает! Я же уже вовсю боролась с улыбкой. И аппетит Ларисы невольно заражал и меня. Кроме того, капуста была очень вкусной, а фрикадельки таяли во рту.
– А что это?
Следовало признать, что в области гинекологии я была совершенно не подкована. Разве что о своей проблеме прочитала в интернете все, что удалось найти. Но лучше бы я этого не делала, а то только заработала себе панические атаки на почве необоснованных страхов.
– ИЦН-то? Истмико-цервикальная недостаточность, – посмотрела на меня Лариса своими детскими и наивными глазами.
Понятнее мне не стало, и она это сразу просекла.
– Не знаешь?
Я покачала головой. Название мне показалось каким-то страшным, что ли.
– Если по-простому и своими словами, то у меня слабая шейка матки, не держит плод. Ну вот мне ее и зашили в двенадцать недель. А диагноз уже поставили давно… Это моя шестая попытка выносить ребеночка. До этого было пять выкидышей. Мне тридцать пять, если не рожу сейчас, потом уже вряд ли даже решусь на такое.
Лариса говорила обо всем этом легко, но по глазам ее я видела, как сильно она хочет этого ребенка, как боится и его потерять. И мне было жалко ее. Самой уже под тридцать. Даже мне уже рожать поздновато, если уж на то пошло. Как-то в центре, где я стояла на учете, разговорилась с женщиной в очереди. Так она рассказала, что первенца рожала в двадцать пять лет, и в карточке ее было написано, что она старородящая. Это ж во сколько сейчас нормально рожать – в восемнадцать что ли?