Мечты о спокойном вечере у телевизора были развеяны телефонным звонком. Звонила Надежда.
— Соня! Ну кто так делает! — звучал из трубки ее возмущенный голос.
— Привет, Надя…
— Не заговаривай мне зубы! Ты просто плюнула нам всем в лицо! Это что, твой очередной заскок?!
Отчитывать их за какую-нибудь провинность было прерогативой Ритули, и если уж ей звонит спокойная и рассудительная Надежда, да еще вопит, как разъяренная мартышка, — значит, она и впрямь совершила что-то непоправимое. Впрочем, Соня так не думала. Она всего лишь вернулась домой. И чего так орать?
— Почему та уехала, ничего никому не сказав?!
«Никому» — это, конечно же, Андрею Вершинину. Оказывается, помимо Ритули у него появилась еще одна фанатка.
— Надя, я устала… — вздохнула Соня, стараясь поскорее свернуть неприятный разговор. — И вообще, я спала, когда та мне позвонила… Знаешь, мне завтра на работу, поэтому…
Она для пущей убедительности громко зевнула в трубку, но Надежда была неумолима.
— От дури своей та устала! Идиотка! Разве можно так обращаться…
Соня положила трубку.
Зачем она звонила? Разве непонятно: она хочет побыть одна. Ей никто не нужен. Никто.
Вершинину она не верила, точнее, не хотела верить. Она почти поверила ему, когда он сказал, что развелся и что у него никогда не было детей, но испугалась новых переживаний, а когда ехала домой, смотрела в окно на мелькающие дачные участки, станции и перелески и думала о том, что произошло с ней за эти две недели, она ничуть не сожалела, что уехала не простившись. Никто никого не любит, и это не повод для переживаний. Это причина, чтобы немного поумнеть.
У нее была по меньшей мере неделя в запасе, но на следующий день Соня пришла в офис и убедила Лилию Вадимовну в том, что обязанности Шелепова прекрасно может выполнять Светлана Сидоркина. А на Светино место лучше взять новенькую сотрудницу или же переманить кого-нибудь из другого кадрового агентства.
Ленчик собирался нарочито медленно. Вид у него был такой, будто Соня — детоубийца. В кабинете повисло тягостное молчание. Полина Игоревна уткнулась в компьютер, словно хотела залезть в экран монитора. Света сосредоточенно перекладывала из папки в папку анкеты кандидатов. Соня поливала цветы, краем глаза следя, чтобы Шелепов не прихватил с собой какие-нибудь важные бумаги. Степа Авдонин как ни в чем не бывало занимался своими компьютерными делами.
Наверное, Ленчик думал, что Соня на прощание устроит ему скандал, будет кричать и всячески поносить его, — тогда он сможет почувствовать себя героем или, по крайней мере, невинной жертвой. Но Соня молчала. Стояла тишина, и было слышно, как обижено сопит уволенный.
Когда Шелепов наконец закрыл за собой дверь, Соня с безмятежной улыбкой сказала остальным:
— Ну что, девочки… тут у нас в шкафчике скопилось очень много папок со старыми данными. Давайте организуем небольшой субботник и разберем их. И пораньше пойдем домой…
Вечером ей позвонил Вершинин — видимо, кто-то из девчонок дал ему номер ее телефона. Она даже не удивилась, только испытала легкую досаду.
— Привет, Соня, — сказал он, но, поскольку она молчала, спросил: — Тебе не надоело от меня бегать?
— Андрей, прости меня, но я тебе сейчас ничего ответить не могу.
— Почему? Вообще, что происходит?
— Ничего не происходит.
— Это я как раз понял… Сонь, ты специально, Да? Что я тебе плохого сделал?
— Ничего.
Он тяжело вздохнул.
— Слушай, давай встретимся и поговорим.
— Мы уже говорим.
— Это не разговор.
Соня молчала.
— Ты хочешь вернуться к своему Демину?
— Разболтали уже…
— Да, Рита мне рассказала.
— Кто бы сомневался, — пробормотала Соня.
— Ты же молчишь, как Зоя Космодемьянская. Все приходится узнавать от третьих лиц… Сонь, я, между прочим, вопрос задал.