— Более того, — добавил Аш-Монкур, — Риальто заявил буквально следующее, я цитирую: «От Зилифанта постоянно исходит такой чайф, который забьет запах любой плазмы».
На этом Аш-Монкур не остановился. У Гильгеда был ручной обезьябр, к которому тот питал необыкновенную привязанность. Аш-Монкур, нацепив черную маску, черный плащ и черную же шляпу, ничем не отличавшиеся от тех, что носил Риальто, похитил зверька и на цепи приволок его в Фалу. Там он избил животное и привязал на коротком поводке между двумя стеблями крапивы, что еще больше усугубило страдания питомца Гильгеда. Последний, узнав обо всем от селян, примчался в Фалу. Он освободил обезьябра, выслушал его горестные жалобы и набросился на Риальто, предъявив тому все неоспоримые доказательства его вины. Риальто категорически отрицал свою причастность к этому злодеянию, но разбушевавшийся Гильгед стоял на своем.
— Будис недвусмысленно указывает на тебя! — вопил он. — Он утверждает, что ты угрожал ему и заявлял: «Я — Риальто, и если ты воображаешь, что получил хорошую трепку, то погоди, это была только разминка!» Что это такое, если не безжалостная жестокость?
— Ты должен определиться, кому веришь больше, мне или этой уродливой твари, — отрезал Риальто. С этими словами он отвесил пренебрежительный поклон и, вернувшись в дом, захлопнул дверь. Гильгед выкрикнул ему в спину последний упрек и покатил Будиса домой в тачке, обложенной шелковыми подушками. В итоге маленького недоразумения Риальто смог с полной уверенностью причислить к стану своих гонителей еще и Гильгеда.
В другой раз ничего не подозревающий Риальто попал впросак благодаря самому обыкновенному стечению обстоятельств и вновь навлек на себя обвинения. Изначально Аш-Монкур не имел к этому делу никакого отношения, но позже раздул из него скандал и тем самым усугубил последствия.
Началось все с приятного предвкушения. Самым знатным аристократом в округе был герцог Тамбаско, обладатель безупречной репутации и длинной родословной. Каждый год герцог давал в своем дворце Кванорке большой бал в честь доблестных попыток солнца удержаться на небосклоне. В число приглашенных входили лишь избранные, и в описываемом году этой чести среди прочих удостоились также Ильдефонс, Риальто и Визант Некроп.
Ильдефонс с Византом встретились в Баумергарте и за рюмочкой лучшего развяжиязыкуса Ильдефонса обменялись комплиментами по поводу ослепительной внешности друг друга и принялись спорить, кто из них будет иметь больший успех у обольстительных красавиц на балу. По такому случаю Ильдефонс избрал обличье бесстрашного молодого сорвиголовы с золотистыми кудрями до плеч и тонкими светлыми усиками, сердечного и щедрого одновременно. Чтобы довершить жгучий образ, облачился он в зеленый бархатный костюм с расшитым золотом темно-зеленым кушаком и щегольскую широкополую шляпу с белым пером.
Визант, который готовился к балу с не меньшим тщанием, принял вид грациозного юного эстета, тонко чувствующего нюансы и беззащитного даже перед самым мимолетным проявлением красоты. К этому образу он присовокупил изумрудно-зеленые глаза, крупные завитки медно-рыжих волос и мраморную бледность с расчетом сразить наповал первых красавиц бала.
— Я выберу самую сногсшибательную красотку из всех! — заявил он Ильдефонсу. — Я очарую ее своей красотой и покорю тонкостью души, она потеряет голову от любви, а я беззастенчиво этим воспользуюсь!
— Вижу в твоем плане всего лишь один изъян, — со смешком заметил Ильдефонс. — Когда ты отыщешь эту пленительную особу, она уже будет находиться в моих объятиях и ни на кого другого не взглянет.
— Ильдефонс, ты всегда был не прочь прихвастнуть относительно своих побед на любовном поприще! — воскликнул Визант. — В Кванорке каждый из нас на деле докажет, на что способен, вот тогда и посмотрим, кто из нас истинный мастер!
— Так тому и быть!
Осушив по последней рюмке развяжиязыкуса, оба сердцееда направились в Фалу, где, к собственному изумлению, обнаружили, что Риальто начисто позабыл о празднестве. Ильдефонсу с Византом не терпелось оказаться в Кванорке, поэтому они не дали Риальто времени на сборы, и он ограничился тем, что просто нахлобучил на свои черные волосы шапочку с кисточкой и объявил, что готов к выходу.
— Разве можно идти в таком виде? — опешил Визант. — Ты не облачился в роскошные одежды! А также не совершил омовения ног и не надушил волосы!
— Ничего страшного, — отмахнулся Риальто. — Я спрячусь где-нибудь в укромном уголке и стану молча завидовать вашим успехам. Зато хотя бы смогу насладиться музыкой и представлением.