Через луг к нам приближалась Ллорио Насылающая Наваждения — женщина безупречной красоты, и к тому же очень сильная. Все мужчины вскочили на ноги, принявшись махать ей руками и выкрикивать приветствия. Ллорио обратилась ко мне: «Вермулиан, ты пришёл помочь нам? Великолепно! Способности, подобные твоим, очень пригодятся здесь! Я приветствую тебя!»
Восхищённый её непревзойдённой красотой, я сделал шаг вперёд, чтобы обнять её в знак дружбы, но стоило мне протянуть к ней руки, как она выпустила пузырь прямо мне в лицо. Прежде чем я успел спросить, в чем провинился, я очнулся в своей кровати, сбитый с толку и не знающий, что подумать.
— Твоё смущение легко объяснимо — Ллорио наложила на тебя своё заклятье, — заявил Лекустер.
— Во время сна? Я не могу поверить в возможность подобного нонсенса, — ответил Вермулиан.
Айделфонс обеспокоенно заметил:
— Лекустер, будь так добр, расскажи нам, каким образом можно распознать, наложено ли заклятье?
— С удовольствием! На последних стадиях это становится очевидно — жертва превращается в женщину. На ранней стадии наложение заклятья можно заметить по привычке молниеносно высовывать кончик языка. Вы ещё не заметили ничего такого за своими друзьями?
— Занзель делает так… Но он из самых уважаемых членов ассоциации, не может быть, чтобы…
— Когда имеешь дело с Насылающей Наваждения, все невероятное становится обыкновенным, и репутация Занзеля значит не больше, чем прошлогодний снег.
Кулак Занзеля тяжело опустился на стол.
— Я возмущён до крайности! Мне уже нельзя смочить пересохшие губы, не вызывая абсурдных подозрений?
Айделфонс строгим голосом обратился к Лекустеру:
— Слова Занзеля значат для нас многое. Ты должен либо привести неопровержимые доказательства своих обвинений, либо попридержать свой язык.
Лекустер почтительно склонил голову.
— Я сделаю лишь краткое заявление. По существу Насылающая Наваждения потеряет свои силы, если не наступит конечный триумф женской расы. Мы должны сформировать сильный и могущественный союз! Ллорио не из тех, кто непобедим! Всего три эона тому назад Калантус одержал над ней верх, и прошлое по-прежнему довлеет над ведьмой.
Айделфонс медленно произнёс:
— Если то, что ты рассказал нам, правда, то следует немедленно предпринять чрезвычайные меры, чтобы обезопасить будущее нашей планеты.
— Настоящее сейчас гораздо важнее! Ведьма уже принялась за дело!
— Вздор! Вопиющий и дикий вздор! Лекустер, у тебя не осталось даже совести! — воскликнул побагровевший Занзель.
— Мне не нравится вся эта загадочность. Почему Насылающая Наваждения должна выбрать именно наше время для своих козней? — спросил Айделфонс.
— Здесь и сейчас её заклятья не встретят противодействия. Я внимательно осмотрел вашу комнату и увидел лишь пятнадцать увальней, собравшихся с намерением как можно быстрее покончить с непонятным происшествием. Кто здесь собрался? Педанты, вроде Тчамаста; мистики, вроде Эо; фигляры, вроде Хуртинкца и Занзеля. Вермулиан исследует незарегистрированные сновидения с блокнотом, кронциркулем и склянками для проб. Тейч занят исключительно подробностями собственной бесконечности. Риалто из кожи вон лезет, чтобы очаровывать достигших половой зрелости девственниц. И все же, наложив заклятье на вашу весёлую компанию, Насылающая Наваждения получит шайку весьма могущественных ведьм. Именно поэтому её следует остановить.
Айделфонс спросил:
— Лекустер, это и есть твой ответ на мой вопрос? Сначала слухи, потом безосновательные предположения, и, наконец, гадости и скандал?
— Ради предельной ясности я, возможно, немного сгустил краски. К тому же — если быть честным — я забыл твой вопрос, — ответил Лекустер.
— Я просил тебя привести неопровержимые доказательства того, что на одного из нас наложено заклятье.
Лекустер всмотрелся в лица присутствующих. Все вокруг еле заметным движением высовывали на мгновение кончик языка.
— Увы. Боюсь, что мне следует подождать более подходящего случая для дальнейшего рассказа.
Комната наполнилась множеством вспыхивающих огоньков и всхлипов. Когда воцарилась тишина, Лекустер исчез, словно его и не было.
Тёмная ночь опустилась на Высокие и Нижние Луга. В рабочем кабинете в Фалу сидели Айделфонс и Риалто. Хозяин угостил гостя четвертью пинты отличного джина и усадил его в мягкое кресло. Некоторое время оба мага внимательно изучали друг друга, потом Айделфонс тяжело вздохнул.
— Прискорбно, когда старые друзья должны предъявлять доказательства собственной подлинности, прежде чем расслабиться за стаканчиком хорошего джина!
— Сначала разберёмся с взаимным недоверием. Я создам сеть вокруг комнаты, так что никто не будет знать, что здесь происходит… Готово. Теперь вот что! Мне удалось избежать наваждения; остаётся убедиться лишь в том, что с тобой тоже все в порядке, — сказал Риалто.
— Не так быстро! Мы оба должны пройти проверку, иначе доверие не будет полным, — возразил Айделфонс.
Риалто вяло кивнул.
— Как хочешь, хотя тест довольно унизителен.
— Неважно. Его надо пройти.
Наконец с тестами было покончено, и между собеседниками восстановилось былое доверие. Айделфонс с лёгкой усмешкой заметил:
— Честно говоря, я почувствовал лёгкое беспокойство, когда увидел у тебя на столе «Догму и Дикту» Калантуса.
Риалто ответил ему несколько официально:
— Когда я встретил Ллорио в лесу, она изо всех сил старалась одурманить меня своей красотой. Галантность не позволяет мне вдаваться в подробности. Но её уловки ни к чему не привели — я сразу узнал ведьму, и даже прославленное тщеславие Риалто не допускало возможности любовной интрижки с Насылающей Наваждения. Только столкнув меня в воду и, тем самым, застигнув врасплох, она смогла наложить на меня своё заклятье. Вернувшись в Фалу, я соблюдал терапию, предписанную Калантусом, и заклятье потеряло силу.
Подняв бокал, Айделфонс одним глотком осушил его.
— Она являлась и мне тоже, только на другом уровне. Я видел Ллорио во сне, на широкой равнине с каким-то абстрактным пейзажем — я не помню деталей. Она стояла на расстоянии пятидесяти ярдов от меня, великолепная в своём бледно-серебристом обличье, вызывая моё восхищение. Ведьма была огромного роста и возвышалась надо мной, словно я был ребёнком. Этот психологический трюк тогда очень насмешил меня.
Я громким голосом произнёс: «Ллорио Насылающая Наваждения, я отлично вижу тебя, так что нет нужды прибавлять в росте». Она ответила достаточно вежливо: «Айделфонс, мой рост не должен тебя беспокоить; все, что будет сказано мной, одинаково важно, независимо от того, с какой высоты прозвучат слова».
Я возразил: «Охотно верю, но зачем же подвергаться риску головокружения? Твои естественные пропорции гораздо приятнее для глаза. Я могу разглядеть каждую пору на твоей коже. Впрочем, ладно. Зачем ты вторгаешься в мои размышления?»
«Айделфонс, среди живущих людей ты — самый мудрый. Сейчас уже поздно, но ещё не слишком поздно! Женская раса все ещё может отвоевать Вселенную! Во-первых, я намерена возглавить поход на Садал Сууд; через Семнадцать Лун мы изменим судьбу человечества. Твоя положительная сила, добродетель и нравственное величие послужат вкладом в наше дело. Тебе суждено сыграть очень важную роль».
Слова ведьмы мне не понравились, и я ответил: «Ллорио, ты необыкновенно красивая женщина, хотя и утратила ту провоцирующую теплоту, которая тянет мужчину к женщине и придаёт особое очарование вашей расе».
Насылающая Наваждения кратко заметила: «Качество, о котором ты говоришь, является причиной похотливого раболепия мужчины перед женщиной, и сейчас оно, к счастью, отмирает. Что же до „необыкновенной красоты“, то она генерируется внутренней музыкой женской души, которую ты, по своей глупости, воспринимаешь как набор приятных для глаза форм».