Гитлер не любил дипломатов — ни своих, ни чужих — и не верил им. Вместе с тем он нуждался в людях, знавших мир за пределами Германии и способных доходчиво рассказывать о нем. Риббентроп принадлежал к их числу, но у него сразу же нашлись многочисленные, влиятельные и не слишком разборчивые в средствах соперники. Рудольф фон Риббентроп пишет об отце: «Как „человек со стороны“ он не был закален и ожесточен во внутрипартийной борьбе за влияние и власть. Возникающие при этом ссоры, интриги, борьба направлений и образование фракций были ему незнакомы. У него отсутствовала возможность узнать людей, бывших в подчинении Гитлера, но имевших на него влияние, изучить их характеры и оценить их важность. Люди, с которыми он должен был сотрудничать в верхах режима, были ему чужды как по происхождению, так и по менталитету. Он снискал благоволение фюрера, спустившись „сверху“, и многие завидовали его позиции и влиянию»{2}.
Первого апреля 1933 года было создано Внешнеполитическое управление НСДАП во главе с Альфредом Розенбергом, главным партийным философом и теоретиком «новой внешней политики». Авторитет рейхслейтера Розенберга, первым привезшего в Германию «Протоколы сионских мудрецов» и видевшего «жидобольшевизм» собственными глазами, был непоколебим до тех пор, пока в начале мая того же года, во время визита в Лондон он не возложил к кенотафу на Уайтхолле венок со свастиками на лентах. Ветераны из Британского легиона сочли это оскорблением: венок оказался в Темзе, отчеты о происшествии — в газетах. Перед этим по просьбе германского посольства Розенберга приняли министр иностранных дел сэр Джон Саймон и его постоянный заместитель сэр Роберт Ванситтарт, ярый германофоб[13], приняли холодно и равнодушно. Визит окончился очевидным провалом, причиной которого лондонские газеты назвали незнание гитлеровским эмиссаром британского менталитета и реалий. Больше Розенберга за границу не посылали{3}.
Сентябрьский выезд министра пропаганды Геббельса на конференцию по разоружению в Женеву (на чем настоял Нейрат, не желавший оправдываться за преследования евреев и костры из книг) оказался удачнее, хотя увязавшийся с ним вечно нетрезвый глава Германского трудового фронта Лей явно подпортил картину. Однако договориться с великими державами не удалось: 14 октября Гитлер заявил, что Третий рейх покидает и конференцию, и саму Лигу Наций.
В том же 1933 году ведомства Розенберга и Геббельса вывели из игры еще одного потенциального «дипломата» — Курта Людеке. Старый член партии, собиравший для нее деньги в Новом Свете в двадцатые годы, Людеке с осени 1932 года не только был аккредитован при Белом доме, Госдепартаменте и Конгрессе как корреспондент нацистской прессы, но имел мандат на право представлять в США, Канаде и Мексике «политические интересы» НСДАП и воспринимался как «неофициальный посол Гитлера». В марте 1933 года он отправился в Берлин, рассчитывая на одобрение своих планов ведения пропаганды за рубежом, но попал в жернова интриг и угодил в концентрационный лагерь, откуда выбрался только через год и вернулся в США. Гибель его друзей Эрнста Рёма и Грегора Штрассера во время «Ночи длинных ножей» 30 июня 1934 года побудила Людеке порвать с рейхом и дать показания о нацистской пропаганде, а затем потребовать от партайгеноссе 50 тысяч долларов за дальнейшее молчание. Не получив денег, в 1938 году Людеке опубликовал мемуары, однако они почти не содержали новой информации, а потому не вызвали интереса. В годы войны он был интернирован, а затем вернулся на родину, где умер в полном забвении{4}.
13
По словам Риббентропа, «в те годы он, несомненно, был в Англии главным противником всех стремлений германской политики. „Ванситтартизм“ стал для всего мира символом ненависти к Германии» (