Объявив об отказе от Локарнских соглашений, Гитлер предложил заключить двусторонние пакты о ненападении со всеми соседними государствами и всеобщий договор об ограничении военно-воздушных сил. Одновременно германские послы в Лондоне, Париже, Риме и Брюсселе вручили Министерствам иностранных дел соответствующие меморандумы{6}.
Риббентроп оказался прав. За формальными протестами, обращением Франции и Бельгии в Лигу Наций и шумом в прессе не последовало никаких конкретных мер. Военное руководство Франции заявило, что страна не готова к войне с Германией без поддержки Лондона, министров волновали только предстоящие выборы. Премьер Альбер Сарро ограничился тем, что 8 марта произнес решительную речь по радио, а два дня спустя — в Палате депутатов. «Для Франции эти колебания были роковыми, — сделал вывод британский историк В. М. Джордан. — Отсутствие действий с ее стороны могло означать, что это нарушение договора со стороны Германии не было нарушением столь явного характера, чтобы могли вступить в силу обязательства держав-гарантов прийти ей немедленно на помощь. Всякие отсрочки в этом отношении были бы на руку Великобритании»{7}.
Почему? Потому что англичане воевать не собирались. «В феврале 1936 года новый министр иностранных дел Энтони Иден предложил разрешить Германии занять Рейнскую область и признать ее специальные интересы в центральной и юго-восточной Европе в обмен на ограничение вооружений и гарантии для западной Европы вместо Локарнского соглашения. Пожалуй, ни одно британское предложение не заходило так далеко в признании того, что имело значение для Гитлера. […] Кабинет отверг это предложение и решил сосредоточиться на замене Локарнского соглашения твердой немецкой гарантией для западной Европы вместе с ограничением вооружений в обмен на ремилитаризацию Рейнской области. Иден [не извещая французов! — В. М.] предложил Гитлеру 6 марта начать переговоры на этой основе». Гитлер ввел войска в Рейнскую область без чьего-либо разрешения или уступок. Неудивительно, что после войны Иден долго и путано оправдывался за свои действия, а Фланден возлагал всю вину на англичан{8}. Муссолини тем более не испытывал желания ввязываться в конфликт на стороне держав, выступивших против его экспансии в Абиссинии.
Представители локарнских держав собрались в Лондоне 10 марта. Хёш и военные атташе запаниковали и, оценив шансы войны как «пятьдесят на пятьдесят», телеграфировали в Берлин совет готовиться к выводу войск из Рейнской области. Риббентроп позже сказал, что если бы он был послом, то не допустил бы отправку подобной телеграммы{9}. Подкрепленный его уверениями, Гитлер не дрогнул и 12 марта сделал новое заявление, призвав державы к диалогу, но на своих условиях{10}.
Четырнадцатого марта Совет Лиги Наций решил предоставить Германии слово для оправдания. Фюрер согласился и чуть было сам не отправился в Лондон, но в конце концов послал туда Риббентропа. 18 марта, в день его отлета из Берлина, Фиппс предупредил Идена, что Риббентроп — один из главных сторонников ремилитаризации Рейнской области, что он имеет большое влияние на рейхсканцлера в вопросах внешней политики, хотя говорит ему только то, что тот хочет слышать, и что, наконец, он уверен в прогерманских настроениях британского общества «за несчастным и редким исключением Форин Оффиса и британского посольства в Берлине»{11}.
Риббентропу пришлось действовать в контакте с Вильгельмштрассе, которое представляли его шурин и, по совместительству, начальник 3-го отдела МИДа (ведавшего вопросами Великобритании, Америки и Дальнего Востока) Ганс Дикхоф и Вёрман. Посольство постаралось подготовить благоприятную почву для визита, но представитель фюрера не был настроен на уступки, тем более «попав в явно недружественную атмосферу»{12}. По приезде он сразу встретился с Иденом, который призвал Германию «внести реальный вклад в разрешение кризиса». Риббентроп четко обозначил возможный максимум компромисса: до окончания переговоров рейх не будет увеличивать численность войск в Рейнской области и выдвигать их к границам Франции и Бельгии, добавив, что «реальным вкладом являются великие предложения фюрера от 7 марта»{13}.