14.04.08 Париж
«Дробя объём, — но дыр не образуя…»
Дробя объём, — но дыр не образуя, —
А на пласты тончайшие, — смотри,
Сворачивает пух на Прорезную
С Владимирской, как пешка на d-3,
Король открыт. Чему? — не объясню я.
Чему открыт нечаянно восточных
Сословий город потаённым ртом?
И левый берег — каторжник, безбожник,
Зачем он здесь? — ни мнения о том,
Ни объяснений сколько-нибудь точных.
И догадаться — знать подобно сноске
Пароль каштанов, лип секретный код,
Нечаянных донашивать обноски
Сословий, крестный замышляя ход
За красным «Мальборо» в сиреневом в киоске.
1.01.10
«Прости меня за бедность тихой речи…»
Прости меня за бедность тихой речи,
За расстояний длинные гудки,
Они всего лишь исключают встречу,
И если усомнишься — коротки.
Одно на всех нелепое мгновенье
Внезапно общий сдержанности склеп,
Как будто чай нам подан и варенье,
И облака парные, а не хлеб.
Прости меня, что город необъятен,
Что на холме раскопок не ведут,
Что солнце обнажается до пятен
У всех кто жив, и только, на виду.
20.04.09 Казань
«Чуть игрушка белых палуб…»
Чуть игрушка белых палуб —
Рядом плещется кометка,
Было б ёлочное — стало б
Для игрушки этой предком,
По бортам бы стали пушки,
По канатам бы — матросы
Побежали. А на ручки
Лёг бы выхухоль, и трётся.
И ноздрям вухухолиным
Задышалось бы до свиста,
Алексеевна б Галина
Шла бы в платье шелковистом.
Шла бы в чепчике нарядном,
Да по палубе, да гордо.
И в неё неоднократно
Мы нацеливали взор бы,
А ещё бы на бокалах
Было множество помады,
И встречали нас бы в Каннах
Мёдом, сыром, кононадом.
А для выхухоля кашку
Бы готовили из блошек,
И воде — кометкой стяжку,
И лучи её — на розжиг.
28.09.10
«В слове быть мягкий знак неточен…»
Вот досада, резвятся мелки
На доске Вашей азбуки, Отче.
Вяжет память на мне узелки.
Хорошо нам, тепло и убого
Ничего то сказать ни берусь
И всё то, что хотя бы немного
Было русь — украинская русь.
У неё ни души, ни отдушин
Ни границ, ни во храме лучин,
Только неисчислимые тучи
И крестов — хоть всю жизнь волочи.
18.08.08 Венеция
«Бросил брови, как перчатку…»
Бросил брови, как перчатку,
Ветер барышне в лицо,
В небе ласточки пищат, как
Прищемили яицо.
Сто мороженых, не меньше,
Съела улица — сипит.
День был — целый, — всюду бреши,
Был козырный, — сразу бит.
Были люди — будто чучел
Кто наделал. Жуткий взгляд
На иные нахлобучил,
А иные — так стоят.
Утопать в желейной вязи,
Ждать, — крутнётся колесо —
Всё исчезнет, кроме разве
Писков ласточкиных, всё
1.08.10
РЯБЬ
Жил хорошо. Река жила напротив.
Я слушал как подскакивает рябь,
И наблюдал. На правом повороте
Реки был дом. Красавица Зураб
Там обитала. Длинными ночами
Она бродила, чуть освещена,
По дну реки, и всякими вещами
Там занималась. Старшая жена
Моя спала, а младшая рыдала,
У средней пёс покусывал большой
Железный клюв, и внутренностей балом
Казалась пляска нечисти речной.
На утро — каша, ветер, на качелях
Детей различных грязные носы,
Качели — вверх, и низа развлеченье —
Не шевелиться. Муж красавицы
Зураб печёт лепёшки из «малина»,
Зовёт меня со старшею женой,
Весь день играем. Рябь неутомимо
Подскакивает, слышимая мной.
5.12.10
«Жарко. Холодно. Потею…»