20.08.10
«Бюро утерянных прикосновений Стикса…»
К.
Бюро утерянных прикосновений Стикса —
Приют полуподвальный мой, со входом
Лозой увитым, и с камином, что дымится,
Но не горит, ты посетишь. В угоду,
Быть может, той привычке знать о частном
Тем больше, чем до общего нет дела,
Возможно, удивленная контрасту;
Как я поправился и как ты похудела.
Чтоб не найти ни пепельниц без горок,
Ни нужных слов, ни чистого стакана,
Ни книг не начатых. И, кажется, был дорог
Тебе мой слог — ни слога даже. С краном
Заметишь дружбу паутин, пожалуй,
Заметишь взгляд скользящий, безразличный,
Под майкой плечи, будто бы нажали
На них тежёлым чем-нибудь излишне.
Бюро истребованных временем находок —
Мой неулыбчивый приют полуподвальный,
В нём — электричество лишённое проводок,
В нём — гиблый пол под кухнею и спальней,
В нём всё давно готово к посещенью
Той тишиной — кто хватится? — ничейной.
2.10.10
«На сельдь вакханка зрящая груба…»
На сельдь вакханка зрящая груба
У баловня зеницыного астма,
Двуножник неустойчивый гриба,
Погоде бедно, бледно и ненастно.
Вакханка — сумма лжи координат,
Сельдь — бытия морского знаменатель,
Гриб — чаще яд, чем не определят
По форме кепки и расположенью пятен.
Чем ни зеницын баловень — киоск
Газетный, бедный, бледный, деревянный.
Погода — на год ягодная, лоск
Внушить грибной погоды норовя нам.
А что внушит как? Год не соблюдать
Различия обрядов? Предположим,
Хула в отставке. Значит — целибат.
И значит — знаменатель тоже ложен.
Как быть без астмы спазму этих стен?
Как быть без их подсоленности сельдью?
Как неустойчивостью быть, и вместе с тем
Двуножником, не подгибая третью?
Как подгибать, не гибнуть, а вот так,
Держа в уме, что баловень зеницын —
Не сам, где все газеты за пятак —
Киоск, а в нём — газетные страницы?
Нет ничего вредней и ядовитей,
Чем цель погоды- в сущности не быть ей,
Чем бытия морского перепуг
От ног гриба болтающихся двух,
Чем из зеницы обормот и злобный крендель
Глядит, как будто сам меня и сбрендил.
Что это было? Типа парадокс?
Или весёлый резонансный случай?
29.08.10
«Зачем-то «восток» произносится «брюква…»
Зачем-то «восток» произносится «брюква»
И кажется набок валящимся день,
И слышно, как брюкву читают по буквам
Халва, пахлава, мужики в бороде.
Видны отовсюду пяти Ататюрком
Сторон попираемых стены. Видны
То белый — вертлявая стен штукатурка,
То синий — шиньоном её накладным.
Почудится: нарды — мешок с ишаками,
Диван на ковре — выпадающий куш,
Там — кучами шуры бород с мужиками,
Тут — муры котов у подножия куч.
Сначала я — жатва дымящихся чашек,
Потом — пятерик окружающих стен.
Восток — после этого, — сложенный в ящик,
И брюкву доставшие губы — затем.
31.07.1 °Cтамбул
«Раз мы не здесь, то потому не видим…»
Раз мы не здесь, то потому не видим,
Как здесь ещё живёт наш разговор,
Как помещенье гостя наделить им
Пытается. Не видим, как ковёр,
Ещё храня следы от наших ног,
Не освящённые ничем, помимо скалки,
Щенка в них обувает, и щенок,
На миг застыв, таращится на балки.
Под балками, должно быть, что-то есть,
Раз мы не здесь, то память наших лёгких,
Должно быть, там. Она могла осесть,
Впитаться, въесться. И, в местах далёких
От здесь, нам странно думать, что пыльцой
Поднявшись вверх на осторожных крыльях,
Здесь разговоры живы. С хрипотцой.
Как будто мы, как прежде, говорим их.