– Нарушение комендантского часа, – сказала я в микрофон.
Человек издал вопль и кое-как встал.
– Не трогай, – отозвался голос из коммуникатора.
Я мотнула головой, но Двадцать два глазел на человека, который бросился наутек и теперь в страхе оглядывался на бегу.
– Нам приказано не вмешиваться, – сказала я и снова дернула за цепочку с Коулом. Затем повернулась, зашагала вперед, и только через несколько секунд Двадцать два последовал за нами.
Я зашвырнула Коула в челнок для людей, и мы в молчании направились к соседнему. Мне казалось, что надо что-то сказать, хотя я понятия не имела, что именно. Обычно в такие моменты я говорила: «Крепись, смирись со своей долей, станет легче», – но сейчас не могла вспомнить слов. При виде его печального лица говорить вообще расхотелось.
Мы вошли в челнок рибутов, и Леб велел нам садиться. Вернулись пока только Хьюго с его подопечным, а потому нам было нечем заполнить тишину, когда мы сели и пристегнулись.
Потом потянулись остальные рибуты, последними в челнок вошли Лисси и ее новичок. У номера Сорок три вокруг глаз темнели круги, по окровавленному лицу текли слезы. Похоже, объект им достался серьезный, а Лисси решила не опекать салагу. Двадцать два послал мне слабую улыбку признательности. На месте бедняги Сорок три мог быть он. Мои губы шевельнулись лишь самую малость.
– По местам, – сказал Леб и отвернулся, чтобы закрыть дверь кабины.
Сорок три так и стоял столбом, и Лисси резко дернула его за рубашку. Он резко развернулся и смазал ее рукой по лицу. Она задохнулась, вскочила и так толкнула его, что стажер едва не упал.
Леб пересек салон и схватил Сорок три за ворот. Потом грубо швырнул его на сиденье и жестом приказал Лисси тоже сесть. Пристегиваясь, она метнула на салагу яростный взгляд.
Сорок три продолжал пыхтеть, не отрывая золотистых глаз от Леба. Офицер не обращал на это внимания. Он просто сел, уставился на свои руки и погрузился в раздумья.
Стажер скривил рот, злоба сочилась из каждой его поры. Я видела такие реакции после первого задания, хотя многие новички лучше скрывали свои чувства. Ненависть новоиспеченных рибутов к сотрудникам корпорации была понятна. Им тыкали в нос стволы и заставляли выполнять грязную работу. Меня это больше не парило, но я помнила, что чувствовала сама, когда была салагой. Я поняла тогда, что у моего тренера выбора не больше, чем у меня. Это люди принудили нас к этому.
Я попыталась перехватить взгляд Лисси – пусть уймет своего стажера, пока не заметил Леб, но она обкусывала ногти и пялилась в борт челнока.
Сорок три сунул руку в карман. Я лишь успела заметить, как что-то сверкнуло, а он уже вскочил с места, но я знала, что это нож. По челноку разнесся крик. Сорок три бросился на Леба, метя ему в грудь.
Я отшвырнула ремни и тоже вскочила. Глаза офицера расширились, он не успел схватиться за оружие. Я заслонила его в тот самый миг, когда Сорок три нанес удар. Лезвие вошло мне в живот, как в непрожаренный стейк.
Сорок три выдернул нож, и тот, окровавленный, заплясал в его руках. Я подсекла противника и, когда он начал падать, без труда разоружила. Сорок три рухнул на колени, сотрясаясь от рыданий. За пронос в челнок оружия его ждала неминуемая ликвидация, и я почти понимала эти слезы.
Иные офицеры прибили бы его на месте, но Леб был из тех, кто оставлял суровые наказания на долю Майера.
– Класс, – пробормотала Лисси, не пошевелив пальцем, чтобы помочь своему подопечному.
Я вытерла лезвие о штаны и протянула нож Лебу. Тот так и сидел – жалкий, медлительный человечишка. Он уставился на меня, и я, вскинув брови, подала нож настойчивее. Тогда он взял.
– Спасибо, – сказал тихо.
Я нахмурилась, он опустил голову, и мне захотелось кивнуть или сказать «не за что». Благодарности я не ждала. Я даже не знала толком, зачем сделала это. Да, я считала его своим любимым офицером КРВЧ, но это было все равно что любить овощи. В них нет ничего интересного.
Прижимая к животу руку, я пошла на свое место. Рубашка пропиталась кровью.
Двадцать два сидел, обхватив голову. Я уставилась в пол, радуясь, что мне больше не надо выдерживать его испуганный взгляд.
Глава девятая
Сгорбившись, Двадцать два ковырялся ложкой в овсянке. Он подпер голову рукой, закрыл глаза и чуть ли не улегся на стол.
Мы с Эвер сидели напротив, и она, заметив его угрюмое выражение, с тревогой посмотрела на меня. Сегодня она выглядела немного лучше. Ночью никто не рычал. Я заснула и ни разу не просыпалась.
– Ты в порядке? – спросила у него Эвер.