ПЕРЕЗАГРУЗКА. Дилогия.
Эми
Тинтера
РИБУТ
Рен Конноли родилась дважды. В семнадцать лет она получила три пули в грудь в жутких трущобах Остина, а ровно через сто семьдесят восемь минут девушку воскресили. Теперь она Рен Сто семьдесят восемь, лучший солдат корпорации. Ибо в мире близкого будущего Корпорация развития и возрождения человечества заменила Бога и способна воскрешать мертвых и награждать их бессмертием. Называется это Перезагрузкой. Вот только рибутов, оживленных, обыкновенные люди считают монстрами – рибуты сильнее людей, они не ведают страха и почти лишены чувств. Их пытаются истребить, но вето на истребление накладывает всесильная корпорация. Потому что гораздо выгоднее приспособить их для своих целей, ведь они – идеальные солдаты…
Моей сестре Лауре
Глава первая
Кричали они всегда.
Та, кого я преследовала, поскользнулась в грязи, взвыла и повернула голову – узнать, далеко ли я от нее.
Я была почти рядом.
Она выскочила на твердую мостовую и припустила во весь опор. Я мчалась следом, мои ноги легко справлялись с ее отчаянной попыткой убежать.
Я дернула ее за руку. Она грохнулась наземь. И когда попыталась встать, издала звук, который больше смахивал на звериный, нежели на человеческий.
Вопли я ненавидела.
Сняв с пояса две пары наручников, я сковала ее по рукам и ногам.
– Нет-нет-нет, – зачастила она, когда я пристегнула к браслетам цепочку. – Я не делала этого!
Я намотала цепочку на руку, резким рывком заставила объект встать на ноги и, не обращая внимания на протесты, поволокла по улице мимо ветхих деревянных лачуг.
– Это не я! Я никого не убивала!
Она неистово забилась, пытаясь вырваться, и я повернулась к ней.
– Неужели в тебе не осталось ничего человеческого? – спросила она, выгнув шею, чтобы прочесть номер над штриховым кодом на моем запястье.
Лицо ее оцепенело. Взгляд переметнулся с числа «178» на мое лицо, из горла вырвался очередной вопль.
Да. Во мне не осталось ничего человеческого.
Под неумолчные крики я подтащила ее к челноку и зашвырнула внутрь, где уже находились другие члены ее шайки. Когда я отступила, металлическая решетка с лязгом опустилась, но она не бросилась к прутьям, а забилась в угол, укрывшись за двумя окровавленными людьми.
Подальше от меня.
Я отвернулась и скользнула взглядом по трущобам. Передо мной простиралась пустынная грязная дорога с деревянными, кое-как сколоченными домишками. Один из них накренился влево и угрожал рухнуть от легчайшего дуновения ветра.
– Рен Сто семьдесят восемь, – сказала я, поправив камеру на шлеме так, чтобы она смотрела прямо. – Задание выполнено.
– Помоги Тому Сорок пять, – отозвался коммуникатор. – Погоня на Даллас-стрит. Движется к пересечению с Главной.
Я сорвалась с грунтовой дороги и свернула в какой-то переулок, где так нестерпимо воняло сыростью и помойкой, что меня едва не вывернуло наизнанку. Сделав глубокий вдох, я задержала дыхание, чтобы хоть как-то оградиться от миазмов трущоб.
Впереди показался Сорок пять. Он пулей миновал переулок; его черные брюки были разорваны, и лоскуты хлопали по тощим ногам. За ним тянулся влажный след – похоже, кровавый.
Я выскочила на улицу и обогнала его. Бежавший впереди человек оглянулся на топот моих ботинок. Этот не кричал.
До поры до времени.
На выбоине он споткнулся, выронил нож, и тот с лязгом запрыгал по мостовой. Я была достаточно близко, чтобы услышать затрудненное дыхание, когда бежавший бросился за своим оружием. Я настигла его, но он резко выпрямился, развернулся и полоснул меня по животу.
Выступила кровь, я отскочила, а губы человека расплылись в улыбке, как будто он уже победил.
Я подавила желание закатить глаза.
Сорок пять бросился на эту груду мышц, и оба рухнули. Сразу стало видно, что подготовку он проходил не у меня. Порывистый и нескладный, он был едва ли проворнее человека.
Прежде чем я успела вмешаться, Крепыш схватил его за шею, сдвинул ладонью шлем и вогнал мальчишке нож прямо в лоб. Сорок пять булькнул, скатился с него и опрокинулся в пыль, глядя в небо пустыми и ясными золотистыми глазами. Я поморщилась.
Человек кое-как встал и несколько раз подпрыгнул с ликующим гиканьем.
– Готов! Что, съела? Блондинка!
Не обращая внимания на беспомощную попытку меня раззадорить, я достала коммутатор:
– Рен Сто семьдесят восемь. Сорок пять убит.
Когда Крепыш услышал мой номер, улыбка вмиг слетела с его лица.
– Продолжай, – ответил мне тусклый равнодушный голос.
Я встретилась взглядом с человеком. Мне хотелось, чтобы он побежал. Мне просто не терпелось сделать подсечку и ткнуть его торжествующей мордой в грязь.
Я быстро глянула на Тома Сорок пять.
Надо сделать по-настоящему больно.
Крепыш повернулся и бросился наутек, старательно работая своими жалкими локотками. Я посмотрела ему вслед и подавила улыбку. Пусть берет фору.
Преследование всегда было моей любимой частью работы.
Я перепрыгнула через неподвижное тело, и человек оглянулся, но я уже настигла его и схватила за рубашку. Он споткнулся, ухнул и врезался лицом в землю, отчаянно вцепившись в гравий, но было поздно. Я припечатала его ногой, извлекая наручники. Потом защелкнула их у него на лодыжках.
Он, разумеется, закричал.
– Рен Сто семьдесят восемь. Задание номера Сорок пять выполнено.
– Доставь на челнок, – велел голос в ухе.
Я пристегнула к запястьям Крепыша цепочку и затянула так, что он взвыл, после чего поволокла его к трупу Тома Сорок пять. Парнишка был совсем зеленый, лет четырнадцати, и только-только успел пройти обучение. Я постаралась не смотреть в стеклянные глаза, пока обматывала его запястья металлом.
Затем потащила обоих к челноку через трущобы, мимо унылых деревянных домов. Рана на животе затянулась, и на ее месте образовалась корка. Крепыша я втолкнула в черный ящик, к остальным людям, которые съежились от одного моего вида.
После этого я развернулась и направилась к другому челноку, задержавшись только для того, чтобы выдернуть нож из черепа Сорок пять. Когда открылся люк, рибуты тут же повернули головы и впились глазами в мертвое тело.
Я отогнала назойливый внутренний голос, твердивший, что я должна была спасти Тома Сорок пять, и бережно уложила тело на пол. Быстро оглядевшись, я увидела свою последнюю стажерку, Марию Сто тридцать пять, пристегнутую ремнями к сиденью. Я проверила, нет ли у нее повреждений, и ничего не нашла. Она выполнила свою первую одиночную миссию и осталась жива. Не то чтобы я сомневалась в таком результате.
Она переводила глаза с меня на неподвижное тело убитого рибута и снова на меня. Почти все время подготовки она молчала, и я знала ее немногим лучше, чем в день появления, но мне показалось, что она благодарна мне. У всех моих стажеров был наибольший процент выживаемости.
Я протянула нож офицеру челнока, и он сочувственно посмотрел на меня. Леб был единственным офицером, которого я терпела. Единственным человеком, если на то пошло.
Вдоль черного, без единого окна, челнока тянулся ряд небольших сидений. Я уселась на одно из них, откинулась назад и пристегнула ремни. Украдкой глянула на остальных рибутов, но все они по-прежнему скорбно взирали на Тома Сорок пять. Одна даже смахнула слезу, размазав по щеке грязь и кровь.
Малые номера часто ревели. Наверное, Сорок пять тоже плакал. Чем меньше времени бываешь мертв до Перезагрузки, тем больше остается человечности.
Я была мертва сто семьдесят восемь минут.
Я не плакала.
Леб прошел в носовую часть челнока, взялся за створку приоткрытой двери и заглянул внутрь.
– Готовы, – объявил он офицеру-пилоту. Потом задвинул дверь, и я услышала, как щелкнули запоры. Леб скользнул на свое место, и мы взлетели.
Я держала глаза закрытыми, пока челнок не вздрогнул, приземлившись. Рибуты молча выбрались на крышу. Я замыкала процессию, переборов настойчивое желание оглянуться на Сорок пять.
Потом встала в строй, стянула черную рубашку-длиннорукавку, под которой была тонкая белая майка. Кожу обдало ночной прохладой, когда я швырнула рубашку через плечо, расставила ноги и развела руки, как будто хотела взлететь.
Однажды я видела падение рибута. Раскинув руки, он прыгнул с крыши пятнадцатиэтажного здания, грянулся оземь и попытался подтянуть свое изломанное тело навстречу свободе. Он сумел проползти фута два, пока ему не всадили пулю в голову.
Охранник – человек, пропахший дымом и потом, – быстро охлопал меня. Он с трудом сдерживал гримасу отвращения, и я отвернулась, чтобы смотреть не на него, а на пришибленные хибары трущоб. Охранники брезговали мной. Думаю, они бросали жребий.
Он мотнул головой в сторону двери, вытирая руки о штаны, как будто надеялся стереть мертвечину.