Блейд задумался лишь на секунду. Он понимал уже, что блестящий его план провалился, но не сожалел об этом. Все, что сказал старик, было верным — и не только верным, но мудрым и благородным. Не всегда лучшее тактическое решение является таковым с точки зрения долговременной стратегии.
Шагнув к своему креслу, Блейд, словно капитулируя, поднял обе руки.
— Все! Вопрос о морском сражении исчерпан! — он пододвинул к Салкасу регалии архонта. — Надень цепь и венец, достопочтенный. Отныне нуры становятся моей личной проблемой. Они идут сюда не жечь и грабить Териут, который их кормит; они идут за мной. И я либо разделаюсь с ними, либо умру! — разведчик перевел дух и продолжал: — Не один териот не обнажит меча, не выпустит стрелы, чтобы не подвергать ваш народ мести северян. Вы скажете, что я — безумец и бунтовщик, с которым вам самим справиться не под силу… И вы снимете с себя всякую ответственность! Я же попрошу у вас иной помощи, не мечом, но золотом… тайной помощи, о которой нуры не смогут дознаться.
— Все, что ты захочешь, Рисарс… Все, что в наших силах…
— Многого я не попрошу, Салкас. Помни одно: я — бунтовщик, которого не поддерживает ни один из териотов…
— Вот уж нет! — внезапно рявкнул Тарконес, вскочив на ноги и с грохотом опрокидывая табурет.
* * *Блейд и Тарконес стояли посреди небольшого, но пышного сада, замкнутого кольцом стен беломраморной ратуши Териута. Все было решено и обговорено; архонты и капитаны разошлись, и только они двое задержались здесь, чтобы обсудить детали плана.
— Ты сделаешь мне ручные стрелометы, кузнец, — Блейд вытащил из поясной сумки пергаментный свиток и уголек, затем быстрыми движениями набросал чертеж арбалета. — Лук небольшой, но выгнуть его нужно из прочной и гибкой стали… найди ее… где хочешь, но найди!
Оружейник молча кивнул, разглядывая рисунок.
— Тетиву на такой штуке руками не натянешь… Вот, здесь рычаг и рукоять, которую надо вращать… — объясняя, разведчик водил пальцем по пергаменту. — Зато стрела обладает огромной силой удара! Её наконечник тоже надо изготовить из лучшей стали, бронза тут не годится.
— Ты думаешь, из этой игрушки можно пробить доспехи нурешников?
Впервые Блейд слышал, чтобы кузнец упомянул презрительное прозвище северян. Он положил руку на плечо Тарконеса.
— Я не думаю, Тарко, я знаю. Видишь ли, эту броню можно прошибить либо из такого стреломета — запомни, он называется арбалетом, — либо из длинного… — он чуть не сказал «английского», — лука. Но лук нам не сделать. Я даже не знаю, растут ли у вас подходящие деревья… И потом, чтобы научиться стрелять из него, нужна целая жизнь…
Разведчик устремил затуманенный взгляд на струю фонтана, сверкавшую на солнце алмазными отблесками. Перед мысленным его взором поднялись ряды суровых рослых людей в зеленых кафтанах и стальных шлемах, с шестифутовыми луками в руках. Спокойные, несокрушимые, уверенные, стояли они на равнине, по которой, вздымая клубы пыли, неслась в стремительную атаку бронированная рыцарская конница. В грохоте тысяч копыт, в звоне доспехов и свисте рассекаемого стрелами воздуха, под хриплый рев боевых труб Лилия и Лев сходились при Кресси и при Пуатье — и гордые бароны Франции падали на землю у ног английских йоменов… Десятками, сотнями!
Блейд вздрогнул, освобождаясь от наваждения. Ах, если бы у него был отряд таких парней! Ни один нур не высадился бы живым на благословенные берега Тери…
— Твой дух витал где-то далеко? — темные глаза кузнеца смотрели вопрошающе. — Не на том ли далеком острове, откуда ты родом, Рисарс?
— Да… Вернее, неподалеку от него…
Тарконес помолчал.
— Иногда мне кажется, что твой остров гораздо дальше, чем мы думаем, — задумчиво вымолвил он. — В иных краях, в иных морях, где нет ни нуров, ни сахралтов, ни сануров…
— Какое это имеет значение, Тарко? Остров — там. — Блейд протянул руку к сверкающему небу Катраза, — а я здесь, с вами… — он улыбнулся и постучал угольком по пергаменту. — Так сколько таких арбалетов ты сможешь изготовить за пятнадцать дней?