— Ты… ты… цел? — она задыхалась.
Блейд молча кивнул, наблюдая за дайром; тело его вытянулось и замерло.
— Я чуть с ума не сошла, когда пес выскочил из торосов, — она робко протянула руку к неподвижной туше ящера, разглядывая его; потом брови женщины взлетели вверх. — Ты уложил дайра с одного удара? Не получив ни царапины?
Блейд подошел к чудищу, откинул ногой когтистую лапу и поднял собачий хвост. Его приманке повезло — коготь зверя перебил кость и мышцы, вот почему собаке удалось удрать. Поискав глазами раненого пса — тот был на месте, жался позади упряжки, — разведчик довольно кивнул.
— Вот все наши потери, — сказал он, швырнув хвост к ногам Аквии. — Сегодня ночью можешь приделать эту штуку к моей заднице, и я стану так страшен, что все дайры будут разбегаться с твоего пути.
Она отпрянула, как от пощечины. Не обращая на нее внимания, Блейд вытащил свое копье, перевернул зверя на бок и принялся разглядывать. Эта тварь действительно походила на огромную ящерицу — чешуйчатым вытянутым телом с мощным хвостом, длинными челюстями и голыми кожистыми лапами с когтями длиной в палец. Однако он не сомневался, что зверь был теплокровным — иначе он просто не выжил бы в ледяной пустыне. Грудь дайра покрывали блестящие серебристые квадраты костяного панциря; такой же защитный доспех монстр носил на спине — плюс гребень из треугольных пластин.
Взявшись за топор, Блейд несколькими ударами распорол брюхо снежного ящера, стараясь не повредить нагрудный панцирь. Он оглянулся — Аквия возилась с раненой собакой, обматывая тряпицей культю хвоста.
— Эй! — позвал Блейд. — Принеси-ка мне нож да ставь юрту.
Она подошла, молча протянула клинок; разведчик отметил застывшие полоски слез на бледных щеках, блестящие глаза, чуть дрогнувшую руку. Ничего! Они заключили сделку, но дружелюбие и вежливость не были указаны в условиях контракта. Как, кстати, и доверие.
Аквия постояла минут пять, наблюдая, как он кромсает ножом и топором плоть дайра, превратившуюся из смертоносных могучих мышц просто в груду мяса. Наконец она тихо спросила:
— Что ты собираешься делать? Может быть, поедем дальше?
— Сказано тебе — ставь юрту! — Блейд бросил на женщину сердитый взгляд. — Клянусь, я не сделаю ни шага отсюда, пока не обглодаю эту тварь до последней косточки!
Слова разведчика отнюдь не были фигуральным выражением: его опять терзал свирепый голод.
* * *Мясо дайра оказалось вполне приемлемым на вкус, и Блейд умял фунта четыре; собаки тоже охотно ели его. Сытый и умиротворенный, разведчик сидел в маленькой юрте на перевернутом котле, лениво наблюдая за тем, как Аквия совершает ежевечерний ритуал отхода ко сну. Растеревшись янтарной мазью, она набросила свой халатик и скользнула под меховое покрывало. В шатре, у раскаленной печурки, не было холодно — градусов пять-десять выше нуля; Блейд затруднялся определить точнее, ибо с воздухом контактировали, пожалуй, только его глаза. Шерсть росла на его теле везде — даже на ладонях и ступнях, правда, тут она имела вид короткого, но очень густого подшерстка. Однако он не мог плотно стиснуть пальцы в кулак; когда он сгибал их, возникало ощущение, что в его ладони находится плотный комок меха.
Несколько раз за день Блейд щупал, под левой подмышкой, пытаясь установить, все ли в порядке со спейсером. Приборчик был на месте, но он едва ощущал маленькую выпуклость на ребрах под двойным слоем шерсти — на пальцах и на боку. Включить его будет непросто… Оставалось надеяться, что Аквия выполнит свою часть контракта так же честно, как он сам, и возвратит ему человеческий облик.
Разведчика удивляло, куда делся его натуральный волосяной покров, так разительно отличавшийся от звероподобной шкуры, что облекла сейчас его плоть. Однажды, незаметно для Аквии, он запустил пятерню в буйную растительность на голове, превозмогая боль, выдернул клок и внимательно рассмотрел его. Среди бурой шерсти, толстой и грубой, тонули отдельные черные волосинки. Блейд не мог выделить их из общей массы и ощупать загрубевшими пальцами, но не сомневался, что видит следы своей настоящей шевелюры. Значит, с бровями и ресницами тоже ничего страшного не произошло; бурая шерсть росла сама по себе, независимо от волос, покрывавших его тело раньше. Оставалось надеяться, что снадобье, которое даст ему колдунья в конце пути, подействует так, как нужно. Блейд совсем не хотел потерять собственные волосы вместе с этой жуткой бурой шерстью — хотя, в крайнем случае, был готов согласиться и на это.