— Осторожнее! — прошептала его освободительница, и разведчик присмотрелся. В стене зияло длинное прямоугольное отверстие, сквозь которое виднелось звездное ночное небо; проем не был огражден, пол зала обрывался прямо в трехсотфутовую пропасть. И здесь были лебедки — не одна, а целых три! Девушка возилась у центральной, массивного сооружения из бревен, сбитых железными скобами; кажется отвязывала канат. Мгновение — и толстая веревка с грузом на конце ушла в провал. В ту самую пропасть, куда его собирались спихнуть на рассвете… Но — да здравствуют Его Величество Случай и Госпожа Удача!
— Мы спустимся у конюшни, — тонкие пальцы стиснули запястье Блейда. — Там нет охраны. Возьмем четырех манлисов — из тех, что уже заседланы… в конюшне всегда есть такие, для гонцов… И помчимся в горы!
— Ты — со мной? — коротко уточнил Блейд.
— Я не хочу умирать, брат.
Она скользнула в темноту. Выждав секунд пять, Блейд последовал за ней, сунув клинок за пояс. Канат оказался толстым и шершавым, спускаться было удобно; высота его не пугала — он был опытным альпинистом.
Тихо скрипнули двери просторного бревенчатого сарая — девушка уже выводила зверообразных скакунов. Они негромко пофыркивали, мотая головами но шли с охотой; видно, застоялись в конюшне и не возражали поразмяться. Блейд взгромоздился на косматую спину, поерзал, устраиваясь поудобнее — седло было непривычно большим. Девушка сунула ему в руки ремень.
— Привяжи к задней луке… там есть кольцо…
Она затянула другой конец ремня на уздечке заводного манлиса, затем таким же образом связала вторую пару скакунов. Блейд тем временем пристраивал на холке своего зверя мешок… Он поежился — было не больше плюс десяти по Цельсию, а на нем — только полотняная туника и сандалии, одежда, в которой его взяли в Териуте. Теплый шерстяной плащ остался в поселке — вместе с животными, телегами, ранеными и прочим добром.
— В мешке — одежда и еда, — сказала девушка. — Но сначала надо отъехать подальше. — Она подняла лицо к небу, бледное сияние луны высветило тонкие черты, завитки волос у лба, упрямо сжатые губы. — До рассвета еще много времени. Нас не догонят!
Они обогнули поселок, спавший мертвым сном, и поскакали на северо-восток по лесной дороге. Тракт был довольно широким и наезженным, так что Блейд мог двигаться рядом со своей спутницей.
— Никакой охраны? — он махнул назад, в сторону поселения.
— Зачем? Есть стражи в туннеле у входа в башню… двое дозорных — на самом верху… и один — в зале у грузового проема… Был, — уточнила она. — С юга — Халлот и море, на востоке и западе — земли Луа’Бреггов и Ок’Леннов. Но до границ далеко, и там наше плато охраняют разведчики… мимо них птица не пролетит!
— А север?
— На севере — дикие горы, и чем дальше, тем холоднее. Льды, снега… Считается, что там никто не живет, но это не так. — Она помолчала. — Вот почему мы едем на север.
Блейд поднял голову и обозрел ночное небо; очертания созвездий стали уже привычными за три месяца.
— Мне кажется, мы уклонились к востоку, — заметил он.
— Да, эта дорога скоро повернет на восток, к нашему главному посту на границе с кланом Луа’Бреггов… Но скоро будет тропа…
Эта тропа была узкой и вела сквозь глухую чащу прямо на север. Они ехали по ней часа два, потом миль десять двигались в водах мелкого ручья и снова выехали на тропку, явно звериную. Блейд понимал, что его спутница запутывает следы; но как ей удавалось ориентироваться в густом и темном лесу, куда почти не проникал свет луны и звезд? По узким тропам и ручью они могли перемещаться только гуськом, и Блейд гнал своего скакуна, полагаясь скорее на слух, чем на зрение — заводной манлис девушки то фыркал, то хрустел сухим валежником, которого здесь хватало. Словно почувствовав его сомнения, дочь Фарала обернулась и произнесла:
— Я хорошо знаю эти места. Бывала тут на охоте… Скоро мы подъедем к северному краю плато — и надо до рассвета подняться на следующее. Там голый склон, видно издалека…
Неожиданно лес кончился и началась пустынная каменистая местность, которая постепенно повышалась к северу. Потом возникла скалистая стена, уходившая вверх, насколько мог представить Блейд, тысячи на четыре футов. На первый взгляд это препятствие казалось непреодолимым, но его спутница уверенно направила скакуна в темную расселину, которая вывела их маленький караван на довольно широкий карниз, круто уходивший вверх. Манлисы двигались тут небыстро и с предельной осторожностью, но переходы по таким горным тропам были им явно не в диковинку. Горизонт на востоке еще только начал светлеть, когда они перевалили за край стены и очутились на новом плато.
Здесь также рос лес, и он показался Блейду куда более диким, чем тот, что они миновали ночью. Иногда строй огромных, похожих на сосны деревьев раздавался, чтобы освободить место камню — чудовищному гранитному валуну, возносившему свою округлую спину над темными кронами. Кое-где журчали ручьи, прокладывая путь меж узловатых корней и глыб помельче, размером в ярд или два; они были мелкими и неторопливыми, с чистой прозрачной водой.
Стало уже совсем светло, когда они сделали привал у подножья одного из огромных валунов, вблизи ручья. Оба уже давно дрожали от холода, и девушка первым делом взялась за мешок. В нем были две пары сапог и шерстяных штанов, шерстяные рубахи и куртки на меху. Спутница Блейда, разложив одежду на две кучки, выпрямилась и потянула через голову свое платье; потом замерла и нерешительно взглянула на разведчика.
Тот ухмыльнулся, поняв причину её затруднений. Видимо, женщины в этих северных краях были воспитаны иначе, чем териотки, отнюдь не смущавшиеся своего обнаженного тела.
— Поднимусь на скалу, — сказал он, кивнув в сторону валуна. — Огляжу местность.
Девушка облегченно вздохнула.
Стараясь согреться, разведчик бегом взобрался на огромный камень. Серебристо-голубоватый солнечный диск уже парил над восточным горизонтом, заливая светом безбрежный хвойный океан. Деревья нескончаемой полосой тянулись к западу и востоку; на севере, милях в пятидесяти, высилась новая скалистая стена. Вероятно, плоскогорья шли уступами, одно за другим, повышаясь каждый раз на три-четыре тысячи футов. Блейд повернулся к югу и прикинул, что они удалились от края обрыва не меньше, чем на десять миль. Там, за остроконечными зубцами утесов, прикрытая легким утренним туманом, лежала страна Мит’Канни; где-то там высилась башня Фарала Каменное Сердце, который уже обнаружил, что лишился и сына, и дочери. Что ж, зато власть осталась при нем…
Он спустился вниз. Его спутница уже переоделась и даже разложила костер; в котелке булькала вода, в воздухе плыл соблазнительный мясной запах, на чистой тряпице лежал каравай хлеба. Блейд натянул штаны и рубаху прямо поверх туники, переобулся и присел к огню, наслаждаясь теплом.
Девушка, помешивая варево в котелке, стояла к нему в профиль. Крепкая, сильная — и в то же время гибкая, она выглядела очаровательно в плотно облегающих стройные ноги лосинах, рубахе с открытым воротом и коротких сапожках. На миг Блейду показалось, что он вывез свою очередную подружку на экзотический пикник куда-нибудь на север Канады; там, за скалой, — шоссе, где остался взятый напрокат автомобиль, который за час-полтора домчит их в ближайший городок, к магазинам, барам, телефону, уютному номеру в гостинице и прочим благам цивилизации.
Он шумно перевел дух. Нет, за скалой не было ни машины, ни асфальтированного шоссе, и из этой Канады он не мог улететь в Лондон на сверкающей серебристой птице, в мягком кресле, с рюмкой виски на подлокотнике…
— Как тебя зовут? — спросил Блейд девушку.
— Ты даже этого не знаешь? — она удивленно воззрилась на него, потом махнула рукой. — Ах да, откуда… Ты мог прожить тридцать последних лет на другом краю континента и даже не знать, что у князя Фарала появилась дочь, а у тебя — сестра… — Она сделала паузу, потом сообщила: — Фарна — мое имя. А твое?