— Неужели? Какое несчастье! — Блейд сочувственно покачал головой.
— И не только глаз. Кисть левой руки, ногу — до колена… ухо… я хотел сказать — оба уха…
— Вот это да! Он что — устраивал дипломатический прием в бассейне с акулами?
— Только с одной, мой господин, только с одной, — Салкас печально поджал губы. — Но она оказалась слишком крупной…
Внезапно он встрепенулся и, привстав с сиденья, вытянул вперед сухую смуглую руку.
— Смотри! Мы подъезжаем! Эта вилла на склоне холма — твоя загородная резиденция.
Блейд поднял голову. Изящно изогнутым серпантином дорога шла вверх, к двухэтажному вытянутому белому зданию со стрельчатыми окнами, башенками, колоннами и лоджиями, утопавшему в зелени цветущих деревьев. Перед ним простиралась площадка — мозаика из голубого, фиолетового и прозрачно-зеленоватого мрамора, изображавшая волны прибоя, которые словно накатывались стремительным потоком на белоснежные ступени невысокого крыльца. И там, радостно размахивая руками, его поджидали три юные женщины, прекрасней которых он не встречал никогда.
Глава 7
Вскрикнув, Селла еще крепче обхватила его ногами Кожа у этой девушки была необычайно нежной, и Блейду казалось, что он тонет в мягком, пушистом и ароматном облаке. Грудью он чувствовал её затвердевшие соски, щекой — жар её щеки, ладонями — бархатные округлости полных бедер. Селла чуть повернула лицо, и ровные зубки куснули плечо Блейда — раз, другой… Это приятно возбуждало, хотя он не нуждался в подстегивании. Затем он ощутил, как её губы ласково щекочут шею, ухо, подбородок. Селла не была особо разговорчивой и не отличалась быстрым умом, но в постели оказалась бесподобной. Впрочем, остальные ей не уступали; каждая была хороша в своем роде.
Разыгравшись, Блейд перевернулся на спину, и теперь Седла, томно вздыхая, лежала на нем, широко раздвинув колени. Упираясь ими в постель, она продолжала мерно приподниматься и опускаться — словно всадник, которому сама плавная скачка по цветущим лугам и долинам приносит не меньшее наслаждение, чем желанная цель в конце пути. Будучи девицей здравомыслящей, Селла твердо знала, что цель эта, как и могучий жеребец, уносивший её в райский сад заключительного блаженства, никуда не денутся от нее, и старалась растянуть удовольствие. Блейд ничего не имел против.
Уловив, что дыхание девушки становится все более жарким и прерывистым, он удвоил усилия. Неторопливая иноходь перешла в галоп; теперь Селла стонала почти непрерывно. Вдруг она выгнула спину, приподнялась на вытянутых руках, и последние аккорды любовной игры, стремительные и неистовые, подарили Блейду долгожданный экстаз. Не то всхлипнув, не то коротко засмеявшись, девушка медленно опустилась на него и замерла в сладкой истоме.
Блейд погладил шелковистые волосы, щекотавшие его губы и, отдышавшись, спросил:
— Устала, милая?
— Дааа… — она выдохнула это короткое слово будто пропев музыкальную гамму; «дааа… ааа… ааа…» зашелестело эхо под высоким потолком спальни, обежало, обогнуло, облетело круглую комнату на втором этаже башни и вынырнуло в широкое стрельчатое окно, угодив прямо в розово-серебристую физиономию наступающего рассвета. Блейд повернул голову и бросил взгляд на светлеющий горизонт. Ночное время истекало, а дел у него еще оставалось по горло.
Почувствовав его движение, Селла скатилась на постель и, протянув ладошку, погладила мощную грудь возлюбленного.
— Иди, Рисарс… Эдара ждет.
В голосе её чувствовалось утомление.
Блейд едва заметно усмехнулся. Сегодня он начал обход опочивален своих подруг с первого этажа, с комнаты Нилаты. Она была самой юной из трех женщин и вряд ли видела больше семнадцати весен. У нее он задержался часа на полтора — еще неделю назад Нилата была девственницей и до сих пор немного стеснялась. Впрочем, раз от раза она все больше входила во вкус и, преодолевая милую застенчивость, уже была готова позволить пылкому любовнику то, что в первые их ночи казалось волнующе ужасным и невозможным.
На втором этаже круглой башенки, замыкавшей левое крыло загородного дворца, обитала Селла. Ей было около двадцати, в отличие от Нилаты, еще по-девичьи худенькой и хрупкой, Селла чаровала прелестью юной цветущей женщины. Довольно рослая для териотки, с пышной гривой смоляных волос, с огромными черными глазами и яркими полными губками, она напоминала Блейду итальянку; и темперамент у нее оказался просто огненный. Селла ни разу не была замужем, но знала толк в любовных играх, что и доказала очередной раз в эту ночь. Блейд пришел к ней во втором часу, а сейчас, пожалуй, время подходило к четырем.
Однако главный поединок был еще впереди. Эдара! Ей принадлежала спальня на третьем этаже, ибо она являлась самой старшей и, безусловно, играла роль капитана команды. Эта невысокая кареглазая двадцатичетырехлетняя женщина не обладала соблазнительной пышностью Селлы и трогательной стройностью Нилаты; однако каждая частица её свежей и упругой плоти находилась точно в том месте, где ей и надлежало пребывать. У Блейда еще ни разу не было столь соразмерно сложенной подружки. Безусловно, она не получила бы приза на конкурсе красоты в Штатах, ибо не могла похвастать ни экстравагантной шириной бедер, ни шокирующими размерами груди, ни талией, на которой сходился бы ремешок наручных часов; но любой нормальный мужчина предпочел бы её всем дивам, звездам и секс-бомбам Голливуда.
Она была очаровательна. Она пленяла той неброской красотой уверенной в себе женщины, за которой мужчины готовы идти на край света. И она была умна! Блейд ценил их тихие ночные беседы не меньше любовных утех, в которых, впрочем, Эдара обладала не меньшим опытом, чем Селла. В отличие от двух младших девушек, ей довелось побывать замужем — за весьма приятным молодым человеком, наследником богатого рода. Но Эдара оставила его (на этот счет у териотов царила полная свобода нравов), мужу, по её мнению, не хватало ума и характера.
Насколько Блейд понимал, его возлюбленные принадлежали к знатнейшим семействам Архипелага и согласились стать его подругами совершенно добровольно. Видимо все три, не исключая и юной Нилаты, обладали некой авантюристической жилкой, неосознанным стремлением вырваться из пут обыденного, подтолкнувшим каждую в объятия первого архонта. Они не знали, кто станет им, было лишь известно, что на сей пост согласно обычаю избирали человека физически совершенного и мужественного. Как следовало из рассказов Эдары, обычно Архипелаг прекрасно обходился без этого официала, и только раз в три года наступал час, когда услуги первого архонта становились жизненно необходимы. Какого рода услуги, она не говорила. Блейд попробовал нажать, но добился лишь одного — расплакавшись, Эдара призналась, что достопочтенный Салкас не рекомендовал ей обсуждать с супругом подобные темы.
Сейчас, покинув сладко спавшую Селлу и взбираясь по изящной спиральной лесенке на третий этаж своего минигарема, Блейд в очередной раз поразился мудрости старого архонта. Салкас действительно разбирался и в жизни, и в людях! Он выбрал ему трех женщин: юную и неопытную, нераскрывшийся бутон тюльпана, горячую и страстную, пламенеющую розу, пленительную и мудрую, загадочную лилию. Одну можно было учить, со второй — предаваться безумствам, третья служила удовольствиям не только телесным, но и духовным. О, мудрый Салкас! Старый хитрец!
Он не тревожил Блейда уже неделю — с того момента, как высадил у крыльца беломраморной виллы нового главу Восточного Архипелага, приобретенного за сто пятьдесят золотых у четырехруких морских бродяг. Все это время Блейд провел подобно султану на заслуженном отдыхе: пил, ел и спал — естественно, не один. Ночная деятельность была самой напряженной, под его руководством Нилата осваивала науку страсти, Селла безумствовала вместе с ним, а Эдара, в перерывах между жаркими объятиями, вела пленительные и лукавые беседы. Иногда Блейд выезжал на охоту — в дворцовой конюшне для него был приготовлен подходящий скакун, на диво крепкий и рослый гнедой хасс. Обычно с ним отправлялись два старых лучника из числа почетной стражи первого архонта; оба — большие любителя пострелять птицу в лесистых холмах. Но однажды к ним присоединилась Эдара и доказала, что владеет луком не хуже опытных стрелков-мужчин