Он вздохнул, собираясь устроиться поудобнее, но тут на палубе, сразу в нескольких местах, раздались страдальческие стоны, шорохи и вялые проклятия. Секундой позже ему стало ясно, чем вызвано подобное оживление: на юте выросла высокая тонкая фигура и над кораблем разнесся приказ:
— Встать! Пошевеливайтесь, пьянчуги! Не то, клянусь рифами Ховестара, каждый пятый проедется под килем!
Блейд не сразу уловил, что так поразило его в словах офицера — вероятно, даже капитана этой посудины, — сказанных властным, спокойным и уверенным тоном. Внезапно он догадался, что слышит голос женщины, чуть хрипловатый со сна, но звонкий и молодой. Разведчик приподнял бровь и едва слышно хмыкнул. Женщина — предводитель шайки пиратов? Впрочем, такое бывало и на Земле, даже в двадцатом веке! Достаточно вспомнить его подружку из Сингапура, Мари Вонг, наследницу папаши Вонга.
Ладно, решил разведчик, если эта девица не только молода, но и обладает пристойной внешностью, он утвердит ее в ранге первого помощника. Он встал, понимая, что прятаться дальше небезопасно, и, полагаясь на везение и одежду, делавшую его неотличимым от прочей команды, шагнул к фальшборту. Народ понемногу зашевелился, люди поднимались, скапливаясь в центре палубы, у грот-мачты, Блейд последовал общему примеру.
Неторопливо оглядевшись, он протер кулаком глаза, входя в образ, потянулся, выгибая уставшую от неудобной позы спину, и двинулся с бака, где провел ночь, к мачте. Он не спешил, лезть в первые ряды в его расчеты не входило.
Ему удалось, не привлекая внимания, расположиться почти напротив молодой женщины, она уже спустилась на палубу с высокой кормовой надстройки. Стройная, с гибкой и сильной талией, девушка вполне заслуживала одобрения — пожалуй, даже восхищения такого знатока, каким числил себя Ричард Блейд. Он внимательно осмотрел ее снизу вверх, начиная с длинных стройных ног, облаченных в такие же штаны, как у прочих вольных мореходов, его взгляд скользнул по округлым бедрам и задержался на полной груди, не стесненной никакими тряпками и прикрытой лишь густыми волнами блестящих черных волос. Предводительница шайки изящным движением крепкой руки откинула со лба мешавшую прядь; ее огромные черные глаза чуть отстранение рассматривали не вполне проспавшихся матросов.
Когда все, кто сумел продрать глаза, столпились перед хозяйкой, она немного повернула голову, небрежно кивнув стоявшему позади рослому мрачному мужчине; его уверенная осанка выдавала одного из офицеров.
— Перекличка, Ратаг.
Упомянутый Ратаг (тоже блондин, хмыкнул про себя Блейд; он уже отметил, что те, на ком не было шлемов, оказались как на подбор одной масти) выступил вперед, нахмурился и стал выкликать подчиненных по именам. Те отзывались, с большей или меньшей долей энтузиазма. Десантный отряд явно не понес потерь, и все шло без запинки, пока дело не коснулось троицы, пострадавшей от рук Блейда.
— Хардин! — В ответ — ни звука. — Хардин?! — более грозно. — Меч и порох! Где тебя черти носят?
— Гм-м… — протянул некто с всклокоченной светлой шевелюрой, с трудом держащийся на ногах. — Только что он вроде был здесь…
— Клянусь Святым Кругом, он дрыхнет в трюме! — отозвался другой, более бодрый голос. — Вместе с напарниками!
— Что-то я не видел ночью ни его, ни Крейса с Гулленом, — послышался полный сомнения голос с другого борта.
— Да вот же он, рыбья требуха! — радостно воскликнул матрос, стоявший за спиной Блейда, и ткнул его кулаком в бок. — Чего не отзываешься, приятель? — Он попытался заглянуть мнимому Хардину в лицо, тихо охнул, потряс головой и внезапно завизжал: — Парни, это не он!
Миг, и Блейд был окружен плотным кольцом клинков, а обнаруживший подмену разбойник изловчился и сорвал с головы разведчика кожаный шлем. Теперь каждый, кто не ослеп окончательно, мог видеть темные волосы чужака — и заодно его небритую физиономию, напоминавшую покойного Хардина разве что упрямо выпяченным подбородком. Разведчик с деланным равнодушием кивнул головой и сообщил: