То ли подействовала эта угроза, то ли колдун, не совсем еще протрезвевший, хотел покрасоваться, но он перестал играть в загадки. В следующие десять минут Блейд с изумлением услыхал, что загадочный жемчуг совсем не жемчуг, поскольку источником его служат не раковины, а железы древних сагхартов, которым перевалило за двести лет. Эти жуткие монстры-амфибии были отчасти человекоподобны — в доказательство маг нырнул под стол и извлек оттуда высохшую сморщенную конечность, действительно походившую на человеческую руку, только с непомерно разросшейся кистью, покрытой чешуей. В жабрах этих тварей, достигших преклонного возраста, находят пару блестящих дискообразных образований, которые в Землях Акрода известны людям как зеленый жемчуг. Молодые особи такого отличия не имеют, и если они попадаются в ловушки герцогских охотников, их метят и выпускают. Определить, созрела ли железа, можно по внешнему виду чудища — на этом также специализировался почтенный маг.
— Так Ринвел, значит, их разводит? — поинтересовался Блейд, но колдун покачал головой.
— Можно ли разводить тварей, которые размножаются способом демоническим и таинственным? — он горестно развел руками. — Откуда они взялись, никому не ведомо, даже пресветлому господину нашему Ринвелу, хотя он знает про сагхартов вдвое и втрое больше меня… Никто не вылавливал ни самок их, ни малых детенышей. Только крупных самцов мерзопакостного вида…
Блейд уставился на страшноватую лапу в чешуе, потом перевел взгляд на сморщенное лицо колдуна. Похоже, этот старец был первым среди местных магов, пьянчуг и жуликов, который знал что-то определенное по существу вопроса. Блейд не сомневался, что он тоже был пьянчугой и жуликом, однако то, что рассказал старый пень, не походило на вранье. Теперь оставалось выяснить главный вопрос, касавшийся практической стороны дела.
Вложив клинок в ножны, разведчик окинул старца внимательным взглядом и кивнул.
— Ты поведал мне много интересного, мудрейший, и тем спас свою голову. Пожалуй, я еще наведаюсь к тебе — с бочонком вина. Не возражаешь? — Маг закатил глаза, всем видом демонстрируя кощунственность такого предположения. — Ладно, бочонок за мной… или даже два… — Блейд шагнул к двери, помедлил, обернулся и небрежно спросил: — А на что он годен, этот жемчуг?
— Я ловлю и потрошу сагхартов, — гордо заявил маг, — а на что годятся камушки из их жабр, знает герцог да еще покупатели, которым он шепнет одно-другое тайное словечко. Те дела меня не касаются.
— Хм-м… а я-то думал, ты ведаешь все про этих тварей…
— Сказано было тебе, что всего не знает сам пресветлый герцог! А ведь он втрое старше меня, ховестар!
— Втрое старше тебя? — разведчик был поражен. — Да ведь ты не молод, почтенный маг!
— Совсем не молод. Но когда мой дед вынырнул из материнской утробы, в бороде господина нашего Ринвела уже пробивалась седина.
Ошеломленно покачав головой, Блейд переступил порог обители колдуна.
Глава 7
Тронный зал герцогов Кархайма, обширный покой с высокими сводами, казался тесным — здесь собралось больше полусотни ховестаров. Вся мебель была вынесена; вместо нее втащили большой круглый стол, у которого сейчас сидели предводители турмов и их помощники. Сбоку к нему был приставлен еще один стол, длинный и узкий; за ним располагались маги-консультанты. Вдоль стен квадратного зала громоздились сундуки — те самые вожделенные сундуки из герцогской сокровищницы, к которым с таким упорством стремились акродские джентльмены удачи. Их крышки были откинуты, и каждый мог видеть — и пересчитать, если бы хватило времени и сил — несметные богатства Ринвела Кривого.
Но главное находилось на круглом столе. В ящичках розового дерева, на темном и светлом бархате, сияли жемчужины Кархайма, и десятки глаз зачарованно ловили их радужный блеск. Посреди этого великолепия возвышался хрустальный бокал на высокой ножке, в котором скромно лежала мутноватая зеленая пуговица размером с полупенсовую монету. Она не сверкала, не сияла, не блестела и больше всего казалась похожей на скатанный морскими волнами осколок бутылочного стекла; однако взоры сидевших за столом, словно утомленные созерцанием красоты и совершенства бесценных перлов, рано или поздно обращались к зеленоватому диску. Он был один, один-единственный, и в результате этого печального факта шумная перебранка среди капитанов скорее завершилась бы поножовщиной, чем справедливым дележом.
Блейд стоял у двери, молча наблюдая за спорящими. Он провел ночь и утро в поселке у жемчужных отмелей, пересчитывая со своей командой нежданное богатство. То была доля «Жаворонка», и весьма солидная доля, даже не считая мешка с самыми крупными перлами, припрятанного у него под колетом. Оглядев стол, он решил, что тут свалено раза в четыре больше жемчуга, чем удалось экспроприировать на складе, однако это сокровище предстояло разделить на два десятка турмов, тогда как его добыча уже покоилась в сундучке Айолы. Словом, можно было полагать, что «Жаворонок» взял свое; оставалась одна проблема — та самая, что покоилась в хрустальном бокале. Блейд надеялся, что сумеет ее разрешить.
Аталир бросил взгляд на дверь, первым обнаружив, что почтенное собрание пополнилось.
— Замолчите, шакалы! — взревел он и повернулся к Блейду. — Эти ублюдки, — капитан обвел взглядом своих славных соратников, — спорят с самого утра и никак не могут договориться. Нам не поделить добычу, Черный!
— Это заметно, — ответствовал Блейд. — Кто-нибудь удосужился пересчитать добро? — Он кивнул на сундуки с герцогской казной. Тут было столько золотых цепей, браслетов, колец и звонкой монеты, столько ожерелий, украшенных самоцветами поясов и драгоценных кубков, что каждый ховестар мог купить себе по острову. Блейд, правда, сомневался, что на просторах Акрода найдется так много островов.
За столом поднялся шум.
— Все пересчитано! Уже раза три! — выкрикивали возбужденные голоса. — Но что делать с этим! — дюжина рук потянулась к хрустальному бокалу.
Блейд неторопливо подошел к огромному столу, отодвинул стул, покрытый роскошной золоченой резьбой, уселся и обвел сборище внимательным взглядом. Те, на ком останавливались его холодные глаза, словно цепенели, позабыв закрыть рты. Лишь Коверг, сидевший напротив, криво ухмыльнулся и вздернул подбородок.
— Я полагаю, — заметил разведчик, — надо вначале разобраться с тем, что не вызывает споров. Жемчуг, золото, драгоценности — все, что сосчитано и оценено, следует разделить сейчас же.
Он посмотрел на мрачное лицо Айолы, и девушка нехотя кивнула головой. Ратаг, стоявший за ее креслом, судорожно сжимал пальцы на рукояти сабли; похоже, он был настроен весьма решительно. Блейд видел, что у многих руки тянутся к оружию. Это был нехороший признак, еще немного, и конклав пиратских главарей перейдет в ожесточенную резню. Среди этого сборища Аталир выглядел самым спокойным. Казалось, капитан «Коршуна» разделял желание Блейда покончить дело миром.
— Я согласен с Черным, — поглаживая усы, заявил он. — Мы все знаем цену жемчуга и золота, так что с их дележом не возникнет проблем. Я предлагаю поручить это дело помощникам, и пусть их возглавит Коверг. Он — человек опытный и справедливый.
Похоже, никто не возражал, так что Коверг, оглядев собрание, поднялся и подступил к сундукам. Добра было много, но хозяин «Чайки» действительно обладал немалым опытом: под его руководством помощники капитанов проворно разобрали награбленное на двадцать примерно равных частей. Потом были вызваны носильщики, и сокровища герцогов Кархайма начали перекочевывать на ховестарские галионы. Через пару часов суета, связанная с перетаскиванием тюков, мешков и сундуков, улеглась; теперь стол был пуст — если не считать хрустального бокала да чаш с отличным вином из герцогских подвалов.
Когда вынесли последний мешок, набитый так, что он едва не расползался по швам, в комнате воцарилась напряженная тишина. Джентльмены удачи молча смотрели на таинственную драгоценность, возлежащую в своей прозрачной темнице, на это неделимое сокровище, магический символ власти и благоденствия, и в их глазах разгорался алчный блеск. Блейд понял, что пора принимать решительные меры. Он перевел взгляд на Аталира и поинтересовался: