Торопливо застегивая пояс с клинком, он помчался вниз по лестнице.
Тесная каморка, еле освещенная догорающим факелом… Низкие своды, стены из серого потемневшего гранита… Цепи, протянутые от массивных бронзовых колец… В цепях — бессильно обвисшее тело старика; из груди его с хрипом вырывалось прерывистое дыхание. Ни Ратага, ни Аталира, ни важного хозяина «Сокола»… Впрочем, что касается двух последних, Блейд не сомневался, что им тоже был преподнесен кувшин с подарком — и хорошо еще, если с сонным зельем, а не с чем-нибудь покрепче.
Он перешагнул порог, всматриваясь в того, кто три дня назад был грозным властителем Кархайма, и споткнулся. Глянув вниз, Блейд похолодел; на полу валялся абордажный крюк, закопченный и залитый кровью. Рядом — кувшин с водой; видно, Ратага мучила жажда. Да, помощник Айолы не шутил, поклявшись, что заставит герцога разговориться! Вот только выслушивать его признания он собирался в одиночку.
Блейд поднял с пола кувшин и выплеснул воду в лицо старику. Герцог закашлял, шевельнулся, пытаясь поднять голову, но сил не хватило. Он снова уронил ее на грудь и слабо застонал. Судя по всему, жить Ринвелу оставалось недолго.
— Где… где этот?.. — Блейд схватил умирающего за плечи и с силой встряхнул. — Он давно ушел?
— Нет… — шепнули бескровные губы. Потом герцог все-таки поднял голову. Лицо его оставалось нетронутым, лишь на месте левого глаза темнела пустая впадина.
Разведчик ждал. Наконец Ринвел отчетливо произнес:
— Ушел… недавно… Превращается в бессмертного… — губы старика подергивались, словно он пытался изобразить усмешку.
— Значит, твой жемчуг в самом деле продлевает жизнь? — в голосе Блейда прозвучало удивление.
— Правда, — Ринвел с трудом сосредоточил взгляд на лице стоявшего перед ним ховестара. — Если знаешь как… — по телу старика пробежала судорога, взгляд помутнел. Блейд снова встряхнул его.
— Говори же, говори! Клянусь Святым Кругом, этот… этот, который замучил тебя, получит сполна за все!
Вновь послышался стон, и герцог, не поднимая головы, с трудом выдавил:
— Хорошо, я скажу… но я… я сам с ним рассчитался… сам…
— Что надо делать с жемчугом? — медленно произнес Блейд, не обращая внимания на последние слова. Кому страшны угрозы умирающего?
— Носить на теле… день — под сердцем… день — у печени… день — на виске… — герцог судорожно вдохнул, замолчал и с неожиданно просветлевшим лицом добавил: — Ни к чему тебе это, ховестар… уже ни к чему… Приятель твой… знает лучший способ… Поди спроси… если успеешь… — тело его странно напряглось, будто рванувшись из цепей, голова запрокинулась, глаз закрылся.
Блейд вынул из кольца в стене факел, поднес к лицу Ринвела. Да, этот человек был стар, очень стар! Сто лет или больше… Трудно сказать… Во всяком случае, он пережил и своих детей, и внуков, и правнуков. Пережил всех, чтобы погибнуть в мрачном подвале собственного дворца от безжалостной руки случайного проходимца…
Выскочив в коридор и перепрыгивая через три ступеньки, Блейд ринулся в зал вчерашнего совета. Сабля била его по бедру, увесистый мешочек давил на ребра, в висках ощутимо стреляло.
Он вихрем промчался по широкой галерее первого этажа, колотя в двери,
— Вставайте! Все сюда! — голос его гулким эхом грохотал под сводчатым потолком, и по топоту за спиной он понял, что ховестары мчатся следом. Он не стал оборачиваться, а, оттолкнув часовых, влетел в комнату. Бокал на столе был пуст.
Взгляд Блейда метнулся к окну; там спокойно стоял Ратаг, и лишь глаза помощника да стиснутые кулаки выдавали владевшее им лихорадочное возбуждение У стен застыли стражи — и, впереди всех, Айола.
— Не подходи, ты!.. — Ратаг напряженно усмехнулся. — Ты, приблудок, хотел отнять у меня все! Ты… — его левая рука вытянулась в сторону Блейда, правую он прижимал к губам. Капитаны сгрудились у двери, и разведчик, оглянувшись, увидел среди них Аталира. Лицо его было мрачным — как и у всех остальных.
Внезапно Ратаг гордо выпрямился и с торжеством изрек:
— Ринвел открыл мне тайну! Только я, один я, владею секретом! Старый лис был жаден и глуп, если сам не воспользовался магическим средством! — Он поднял руку, и все увидели небольшой зеленый диск, зажатый меж его пальцев. — Но я-то — другое дело! Я стану бессмертным и неуязвимым, и мы еще посмотрим, кто будет властвовать в Акроде!
Ховестары переглянулись.
— По какому праву ты собираешься присвоить жемчуг? — рявкнул Коверг. — Клянусь мечом и порохом, мой клинок проткнет любую глотку, даже бессмертную!
— Молчи, ублюдок! — Услышав гневный гул голосов, Ратаг снова прижал добычу к губам. — Знаешь, что я сделаю совсем скоро? Спущу кой с кого шкуру, вот так! Первым — с Черного, а затем, быть может, с тебя!
Он безумен, подумал Блейд. И жемчужина — что этот мерзавец собирается делать с ней? Обнажив саблю, разведчик шагнул к окну, всматриваясь в серые глаза, горевшие мрачным торжеством. Ратаг плюнул ему под ноги, поспешно сунул магический камешек в рот и проглотил.
Все оцепенели. Секунду Ратаг стоял неподвижно, будто прислушиваясь к собственным ощущениям; потом его затрясло, он согнулся пополам, руки и ноги вывернулись под немыслимым углом, на губах выступила пена. Он рухнул на пол.
— Вот и все, — спокойно произнес Аталир. — Осталось только вспороть дураку живот и вытащить то, что нам надо. — Он повернулся к Айоле. — Прими мое сочувствие, Черная Сестра. Ты осталась без помощника.
— Нужно ей твое сочувствие! — хмыкнул Коверг. — Девочка знает, кем заменить эту падаль.
Айола, сверкнув глазами, подошла к окну и склонилась над неподвижным телом. Блейд, не двигаясь с места, ждал; голова у него болела нестерпимо. Что-то во всей этой истории ему не нравилось, что-то шло не так… Молнии, стрелявшие в висках, мешали сосредоточиться. Герцог… да, старый герцог… Он сказал: «приятель твой знает лучший способ»… и еще: «я сам с ним рассчитался»… Значит, это и есть расчет за все ночные муки? Примитивное отравление?
Внезапно Айола вскрикнула и отскочила в сторону. Тело Ратага зашевелилось, туловище начало на глазах раздуваться, и то, что все уже считали готовым к препарированию трупом, перевернулось на спину. Закусив губы, Блейд смотрел, как страшно выпучились глаза этого ожившего зомби, чуть не вылезая из орбит; туго натянувшаяся одежда с треском лопнула, обнажая стремительно менявшую цвет кожу, которая начала покрываться грязно-зеленой чешуей. Кисти рук и ступни уродливо вытянулись, пальцы растопырились, обнаруживая разрастающиеся перепонки.
Руки! Он вспомнил, где ему показывали такую же кисть, с закостеневшими пальцами и длинными когтями!
Превозмогая боль в голове, разведчик отступил на пару шагов, прикрывая Айолу.
— Сагхарт! — вырвалось у него. Вот, значит, как герцог разводил этих тварей! Что ж, рабов у него хватало… Одна жемчужина шла на продажу, а вторая…
— Что? Что это? — Айола судорожно цеплялась за его плечо Ховестары, очнувшись от изумления, потянули из ножен сабли.
— Сагхарт, — повторил Блейд, — тварь, в жабрах которой водятся те самые зеленые камушки… Только с нашего друга ничего не получишь — слишком молод. Надо подождать лет сто… или двести.
Все было кончено. Растопырив уродливые лапы, на лохмотьях, которые еще недавно были одеждой Ратага, сидел чешуйчатый монстр, поглядывая на людей бессмысленно выпученными глазами. Он был отвратителен, как смертный грех, как жадная и завистливая душа первого помощника с «Жаворонка», и Блейд ощутил, как его желудок подкатывает к горлу.
Так вот в чем заключалась тайна, которую герцог поведал Ратагу! Вот какую месть уготовил Ринвел своему мучителю! Что ж, эта тварь и в самом деле будет жить долго, очень долго…
Ховестары стояли неподвижно, сжимая в руках клинки, словно парализованные ужасом при виде этого жуткого перевоплощения. На их глазах человек — правда, совсем дрянной человечишка! — превратился в чудовище, в демона, какой мог привидеться только в ночных кошмарах. Потом кто-то поднял саблю и шагнул к сагхарту, намереваясь прикончить отвратительную тварь.