В угол пещеры предусмотрительно набросали груду веток. Обнаружив ее, Огар довольно зарычал, потом взял несколько сучьев и подложил в костер. Взметнулось пламя. Дикарь принялся что-то искать на полу, явно раздражаясь и досадуя. Несколько раз он сильно ударил себя кулаком в грудь и злобно зарычал.
Топор! Он пытался найти свой каменный топор!
Лейтон уже не мог сдержаться и, захлебываясь, зашептал на ухо Блейду:
— Все понятно! Австралопитек!.. Вернее, аналог, соответствующий австралопитеку в нашем мире. Шестьсот тысяч лет! Я…
Блейд приложил палец к губам. Похоже, Огар обладал исключительным слухом и, несмотря на устрашающую магнитофонную симфонию, все-таки расслышал шепот. Он быстро отступил поближе к огню, сел и сжался в комок, скалясь и настороженно поглядывая на вход в пещеру. Его руки выстукивали какой-то ритм на груди, а из глотки доносилось глухое рычание:
— Грр-о-ррр-ррр-гррр!
Лорд Лейтон коснулся руки Блейда.
— Идите, Ричард, — выдохнул профессор. — Он ждет вас!
Глава 3
Блейд продумал каждый жест, каждое движение и взгляд; если только Огар пожелает общаться с ним и проявит интерес к мясу, дружеские отношения будут налажены. В противном случае… Ну, в конце концов, кроме мяса у него была дубинка.
Огар почувствовал, что некто приближается к пещере, еще до того, как гость переступил порог. Дикарь резко метнулся в самый дальний угол, скорчился там, обнажил клыки и предостерегающе зарычал. Маленькое, покрытое не то спутанными волосами, не то свалявшейся шерстью тело подрагивало от страха, но при этом Огар не забывал все время поворачивать свою непропорционально огромную голову, не сводя глаз с человека.
Разведчик приблизился к костру — так, чтобы в отблесках пламени его было хорошо видно, — и остановился. В правой руке он держал увесистую дубинку, в левой — мешок с мясом. Повернувшись к дикарю, он дал Огару возможность рассмотреть и то, и другое.
Маленькие красные глазки настороженно скользнули по рослой фигуре Блейда, приплюснутая звериная голова не переставала покачиваться — вперед, назад, вперед, назад. Вдруг широкие ноздри дрогнули, и Огар издал совсем другой звук. Наверно, учуял запах мяса в мешке.
Блейд набрал воздуха в грудь. Голос должен звучать твердо, уверенно: это не игра, второй попытки не будет. Сейчас все зависело от нюансов. Если Огара напугать, он сразу нападет. Если хоть на миг дать почувствовать дикарю слабость, он опять-таки ринется в атаку. Нужно выбрать что-то среднее. И на то, чтобы определить эту единственно верную линию поведения, были отпущены считанные секунды.
Блейд решился. Он спрятал дубинку за спину, похлопал себя по ляжке, словно подзывал собаку, и ласково проговорил:
— Огар, Огар, Огар, Огар… — Он повторял и повторял эти бессмысленные звуки тихо, нараспев, как будто обращался к младенцу. — Огар, Огар, Огар, Огар.
Огар не выходил из своего угла. Его взгляд ненадолго задержался на дубине, потом снова вернулся к Блейду. Комок всклокоченной грязной шерсти тихо зарычал, но в голосе дикаря уже не было угрозы.
Разведчик улыбнулся и сделал рукой плавный жест. Он говорил теперь без остановки; слова, лишенные смысла, текли с его губ, голос звучал ласково, успокаивающе. Затем он залез в мешок и достал большой кусок мяса. Ноздри Огара затрепетали, слюна тонкой струйкой потекла из уголка рта.
Держа мясо в вытянутой руке, Блейд ждал. Огар, казалось, уже ничего не замечал, кроме вожделенного лакомства. А Блейд все говорил и говорил, мурлыкал, напевал, не спуская глаз с дикаря, стараясь уловить его настроение.
Внезапно тот протянул руку и издал какой-то звук. Не звук даже, а вполне членораздельное слово вылетело из оскаленной пасти:
— Оув-ваноу-вва. — Затем еще раз: — Оув-ваноувва.
Блейд улыбнулся, кивнул и бросил ему мясо. Огар ловко поймал его, обнюхал и, удовлетворенно рыкнув, начал шарить в груде веток. Выбрав самую острую палку, он насадил на нее мясо и сунул в огонь.
Разведчик следил за ним, не двигаясь и продолжая мурлыкать нечто ласковое — достаточно громко, чтобы Огар мог его слышать.
Дикарь устроился так, чтобы его и пришельца разделял костер; время от времени он бросал на Блейда настороженный взгляд, проверяя, не пытается ли тот перейти в атаку. Дождавшись, когда на мясе образовалась корочка, Огар мгновенно проглотил весь кусок, почти не пережевывая пищу. Маленькие недоверчивые глазки опять уставились на Блейда.
Разведчик кинул еще кусок, и снова получеловек-полузверь уселся у костра, держа над огнем насаженное на палку мясо. Правда, на сей раз Огар ел помедленнее, а насытившись, почесал брюхо и пробормотал что-то вроде: «Рууука-на».
Продолжая улыбаться, Блейд кивнул и повторил:
— Рууука-на.
Огар явно растерялся. Он вытянул шею, посмотрел на Блейда, покачал головой, как будто с чем-то не соглашаясь, яростно поскреб грудь, нашел в спутанных волосах какое-то насекомое, поймал его и отправил в пасть. Потом встал на четвереньки и снова уставился на пришельца.
Снаружи раздался ужасающий рев; казалось, львиный прайд схватился с семейством носорогов не на жизнь, а на смерть. Дикарь бросил полный панического ужаса взгляд на вход в пещеру, за которым царила непроглядная тьма и шла кровавая битва; потом он с жалобными воплями заметался из угла и угол. Блейд понял, что пора переходить к следующему действию спектакля. Он ринулся к двери, потряс громадным кулаком и исторг чудовищный вопль, породивший бы у Тарзана устойчивый комплекс неполноценности.
Когда он повернулся к Огару, тот хлопал по земле волосатыми ручищами и — Блейд мог бы поклясться! — смеялся! Широкая пасть раскрылась, клыки блестели, челюсть отвисла. Смех этого дикаря представлял собой нечто среднее между хохотом гиены и завываниями шакала.
— Агррх-агхх-ах-ах! — Огар веселился от души.
— Ты хороший парень, — ласково проговорил Блейд. — Я полагаю, мы с тобой подружимся. Ты не будешь рычать на меня, а я обещаю, что не стану тебя есть. Клянусь честью британского офицера! Настоящие джентльмены не кушают друг друга… разве лишь символически… Но мы с тобой не опустимся до такого, верно, приятель?
Терпения Огара не хватило на такую длинную речь, и он перестал слушать. Лапы его шарили в шерсти, выискивая что-нибудь вкусное.
Блейд осторожно протянул руку к дубинке, и Огар мгновенно встрепенулся. В его горле снова заклокотало рычание, а глаза уставились на разведчика, который продолжал медленно подбираться к своему оружию.
— Ты, приятель, — приговаривал он, — не бойся. Я ведь твой друг, и мы оба джентльмены, помнишь? Я как раз собираюсь тебе это доказать. Смотри внимательно.
Именно этим Огар и занимался. Когда Блейд поднял дубинку, дикарь взвыл и оскалил зубы. Опустив руку с оружием, разведчик обернулся к огню, но его сожителя там не оказалось; он снова забился в угол, рычал и бесновался, колотя себя в грудь кулаками. Разведчик сообразил, что Огар ни за что не нападет на него: противник явно сильнее, да к тому же и дубинка у него внушительная. Это могла понять даже обезьяна.
Не сводя со своего мохнатого приятеля глаз, он медленно пододвинулся к огню, затем сломал дубинку о колено и бросил в костер. Изумленный Огар затих.
Теперь Блейд переменил тактику. Он отвернулся от дикаря и, скрестив ноги, уселся возле костра. Затем выбрал острый прут, насадил на него сочный кусок мяса и принялся поворачивать над огнем. Упоительный аромат наполнил пещеру. Снаружи по-прежнему доносились ужасные вопли и хруст костей — там тоже кто-то готовился поужинать.
К счастью, Ричард Блейд любил бифштексы с кровью. Подождав, пока мясо остынет, он с нескрываемым наслаждением вонзил в него зубы, так как уже успел изрядно проголодаться. С минуту Блейд поглощал свой незатейливый ужин, краем глаза наблюдая за Огаром.