«А дочь Толерантада стерегут куда лучше драгоценного талисмана в покоях царицы», — отметил про себя странник. Теперь он выяснил все, что хотел и терять дорогое время было ни к чему. Птаха полетела прочь от дворца.
И вовремя — она не успела долететь до тела Блейда, как кто-то кольнул разведчика в бок копьем. Он перестал контролировать пичугу, птица с размаху врезалась в каменную стену и упала на пол бездыханная; видно, не успела прийти в себя. Блейд отметил это краем сознания, подосадовав о напрасной жертве.
Затем он полностью переключился на окружающую обстановку.
Разъяренный страж, возвышавшийся над ним, заносил для удара копье.
— Замышляешь против нашей царицы, грязный иноземец! — услышал Блейд.
В ту же секунду подаренный Толерантадом меч покинул ножны, и стражник, не успев завершить смертоносное движение копьем, получил сокрушительный удар по шлему. Острое лезвие прошло через железо, сокрушило череп, рассекло плоть, остановившись на уровне пупка. Воин даже не успел вскрикнуть; с глухим стуком упало на камень занесенные было для удара копье. Брызги багровой крови и мозга попали Блейду на лицо и куртку; он брезгливо вытер щеку рукавом.
Надо немедленно убираться отсюда, пока не подоспели товарищи погибшего стражника, решил он. Ему удалось узнать все, что было необходимо, а для выполнения созревшего плана он все равно должен был покинуть город. По узким улочкам странник погнал белого жеребца к воротам.
Беспрепятственно миновав их, Блейд через полчаса достиг берега быстрой горной речки. Свернув с дороги, он удалился подальше, в заросли буйного кустарника. Подкрепившись жареной птицей, приготовленной еще на костре Толерантада и намного превосходившей размерами и вкусовыми качествами ту пичугу, что он сгубил нечаянно в Шахрияре, Блейд подосадовал, что тушка оказалась столь мала и занялся своим туалетом.
С облегчением скинув заляпанную кровью стражника и пропыленную одежду, он вошел в холодную чистую воду. Зная, что от этого может зависеть его жизнь, он мылся не спеша и тщательно. Затем развязал дорожный мешок, разложив на траве парадное платье, приготовленное чародеем. Он придирчиво осмотрел его и остался доволен — Толерантад постарался на славу! Несомненно, старый маг обладал хорошим вкусом по части одежды — это облачение годилось для любого царя, короля, императора… Блейд вытянул из мешка сигареты, случайно прихваченные с Земли в кармане халата, и с наслаждением закурил, обдумывая предстоящую операцию. Да, нечасто в реальностях Измерения Икс ему удавалось покурить — чаще всего табак, как и в этом мире, был местным жителям неведом. А если и ведом, то уж с «Кэмелом» его точно не сравнишь…
Он курил и думал: о странном мире, в котором очутился на этот раз, удивительной реальности, где живут и действуют маги, искусство коих не уступает компьютеру лорда Лейтона; о способе, которым его перенесли сюда; о том, что амулеты, выданные чародеем напрокат, очень неплохи и было бы полезно доставить их Лейтону — но для этого надо было еще вернуться! Думал он и о том, что вот оказался здесь в домашнем халате, а будь при нем «узи» или кобура с верным семизарядным… Думал о ненасытной царице Дельарам, и о тех женщинах, которых покорял в другие времена и в других мирах…
Сигарета дотлела, и он бросил окурок в стремительные воды горной речки.
Воткнув в землю меч, Блейд встал перед ним на колени и, глядя в отполированное лезвие, тщательно побрился тонким и необычайно острым кинжалом — тоже из арсенала всякой всячины, выданной в дорогу Толерантадом. Затем хотел натереться мускусным маслом из тех же запасов, но решил, что от мужчины должно пахнуть потом и силой, а благовоний во дворце и так достаточно. Он догадывался, основываясь на своем богатом опыте, что строптивую царицу можно покорить только грубым напором и мужской мощью.
Затем странник облачился в богатый костюм и натянул высокие блестящие черные сапоги с причудливо изогнутыми узкими носками — жали они неимоверно.
Спрятав белого жеребца в зарослях неподалеку от ворот, он уверенно вошел в город. Блейд не беспокоился за коня — такой не подведет, дождется и в обиду себя не даст. А нужен он именно тут, за городской стеной — пешим легче, в случае чего выбраться из города.
Трудно было узнать в стройном, богато и изысканно одетом господине, вошедшем в Шахрияр, недавнего бродягу в невзрачных одеждах. Устояв перед искушением поесть в харчевне или чайхане, которыми изобиловали городские улочки, он поспешил прямо к царскому дворцу.
Блейд поправил перевязь меча, пригладил складки на одежде и уверенно подошел к стражнику, охранявшему дворцовые ворота.
— Передай старшему караула, что граф Дорсетский из Британии, сэр Ричард Блейд, прослышавший об удивительной красоте вашей царицы Дельарам, покорно просит ее руки. Да скажи еще, что ради нее граф преодолел огромный путь, претерпев немалые лишения и совершив множество подвигов.
Он не испытывал ни малейших колебаний, присвоив себе графский титул; он мог бы назвать себя и реальными именами, полученными в предыдущих странствиях: благородный нобль из Пукки или царь Меотиды; Высочайший Мазда, живой бог, или адмирал ховестаров Акрода; Посланник Небес, обещанный святыми Книгами Биркбенга, Блейд анта Дорсет — или другими, не менее гордыми, грозными и заслуженными титулами. Просто граф Дорсетский подвернулся на язык, так он и представился, памятуя, откуда пришел в этот мир. Главное же заключалось в том, что он был Ричардом Блейдом. Да, Ричардом Блейдом, этим все сказано!
Он не обратил внимания на воина, постучавшего себя пальцем по лбу. Затем страж ушел докладывать начальнику; Блейд ждал.
Он был абсолютно спокоен и уверен в себе — рослый, крепкий, красивый. Кружевная рубаха с большим воротом обнажала мощную шею и мускулистую грудь, за синим широким поясом торчали три кинжала тонкой работы, у бедра на роскошной перевязи висел уже отведавший крови меч Толерантада. Да, Ричард Блейд был уверен в себе!
Он едва не заснул на навязанной ему брачной церемонии. Местные священнослужители долго и нудно читали священную книгу Семи Богов Очарования. Семеро священников с отвратительной дикцией одновременно бубнили семь частей (по количеству богов, вероятно) священной книги — для ускорения процесса. Даже при большом желании Блейд не смог бы разобрать ни слова. Он держал левую руку на груди, где под белой тканью рубахи холодили кожу амулеты Толерантада и ждал, когда кончится эта комедия, которая, собственно говоря, ни к чему его не обязывала. Ни как Ричарда Блейда, ни как графа Дорсетского! Но царица Дельарам, кажется, относилась ко всему происходящему весьма серьезно.
«Каждый вечер, по слухам, она выходит замуж, — подумал Блейд. — Неужели ей не надоели эти идиотские обряды?»
Наконец их оставили вдвоем.
Царица раскинулась на подушках в привычно-соблазнительной позе, широко раздвинув ноги в тонких, белых, туго обтягивающих манящие бедра шароварах, и пододвинула супругу нему золотое блюдо с изысканными фруктами.
Блейд едва взглянул на них.
— Перед первой брачной ночью мужчине необходимо мясо, — сказал он своей новоявленной жене.
Дельарам удивленно вскинула бровь. Тем не менее, она позвала слугу, который тотчас же отправился выполнять приказ.
«Первая брачная ночь будет для тебя и последней, нечестивец», — мрачно подумала царица. И тут же поймала себя на мысли, что ей полюбился этот смуглокожий великан из далеких северных земель, из неведомого Дорсета, о котором она никогда не слыхала. Он был безусловно красив, но не смазлив, как предыдущие супруги, погибшие от ее острых ногтей. В чертах его светились ум, мужество и сила.
Однако Дельарам не обольщалась этим своим ощущением влюбленности в симпатичного черноволосого гиганта — в первые годы после смерти Джавада она влюблялась почти в каждого мужчину, проводившего с ней ночь. И каждый раз неизменно разочаровывалась под утро.