Он помыслил, почесался, осмотрелся по сторонам, куда бы сплюнуть, не решился, ибо справа я, слева – Зигфрид, оба «настоящие» рыцари, лицо покривилось в титанических раздумьях, нехотя признался:
– Да, это я просмотрел… Что делать будем, ваша милость?
– Давай-ка объедем наши владения, – сказал я, так и не заставив себя выговорить «мои владения», – проведем перепись… хотя бы на глазок, сверим карту, может что и подправим. Запись день, перепись – день, вот и начнем свою статистику.
– Запись день, перепись день, – повторил он в задумчивости, посмотрел на меня, опустил глаза долу, – очень интересно звучит… Как скажете, ваша милость.
– Надо сделать, – сказал я. – А то я толком видел только одну деревню Большие Таганцы, когда на нее напали те… как его…
– Генрих Гунландский, – подсказал он.
– Вот уже точно враг, – сказал я с горечью. – Он чей родственник, Черного Волка? Ах да, племянник Гуинга Одноглазого! Где он тут, что-то я совсем не ориентируюсь… Только отъехали от замка, и уже не знаю, в какой он стороне. Ага, с той стороны, где та деревушка… лады, учтем. Надо туда лучников. Там развалины старой башни, камни раскатились, придется собрать да поставить снова. Наверху смогут размещаться с десяток стрелков. Они и постараются защищать деревню от набега.
– Долго не продержатся, – сказал он предостерегающе.
– Пока дверь вышибут, увидим сигнальный огонь. А оседлать коней и успеть в деревню – раз плюнуть.
Он долго думал, прикидывал варианты, старый вояка, наконец чело прояснилось, посмотрел на меня с уважением.
– А это может получиться! У меня десяток лучников уже наберется. Четверо из Больших Таганцев!.. Так что могут, да, могут. Я пошлю людей, чтобы башню начали собирать заново?
Я кивнул, поинтересовался:
– А как они вообще тут друг друга не пожрали? Этот благородный Тудор, каким бы ни был благородным, но не удержался бы, чтобы не расширить владения!
– Защищаться всегда легче, – ответил он.
– Да, – ответил я и щегольнул эрудицией, – потери при наступлении три к одному.
– Это когда простой бой, – уточнил он, – но если еще защищено магией, то тут уж совсем не просто. Чтобы сломить такую защиту, магия должна быть в десять раз мощнее. У нас край таков, что куда чаще попадаются штуки для защиты, чем для нападения. Так что даже барон де Пусе защищен в своем логове. А за воротами понятно, его и зайцы забьют. Если втроем-вчетвером.
Глава 5
В замок въехали, встречаемые мощным запахом свежего хлеба и мясной похлебки. Прямо во дворе на вертеле блестит, мерно поворачиваясь, коричневая туша крупного зверя, то ли оленя, то ли исхудавшего кабана. Мне лучше не браться определять такие вещи: в обязанности рыцаря входит умение снимать шкуру и красиво расчленять тушу добытого на охоте зверя, но в той стране, откуда меня занесло, несколько другие обычаи… гм, рыцарей.
– Птицу отнеси в мои покои, – распорядился я. – Время обеда, но не нажираться как свиньи! После обеда выезжаем на инвентаризацию земель… Возможно, земельный кадастр составим, чтоб как у людёв!
На меня смотрели с уважением, я часто произношу непонятные слова, что сразу выдают мое благородное происхождение.
– У вас неплохие земли, – заверил Гунтер.
– Нужен учет, – сказал я наставительно. – Мне двойная бухгалтерия ни к чему, как и черный нал. Налоги возложу небольшие, но чтоб платили! Когда люди нарушают закон, их надо наказывать, а когда ведут себя добродетельно – с них надо брать налоги.
Тюрингем взял птицу из рук Ульмана и бережно понес в донжон. Я бросил поводья подбежавшему слуге, хотя мой конь в таких случаях застывает, как статуя из камня, слез и посмотрел на небо.
Грозовая туча надвигается страшная, жуткая, но уже видно, что пройдет стороной, а самое главное – за ней уже виден край.
– Рыцари обедают со мной в верхнем зале, – распорядился я. – Остальные в нижнем.
Зигфрид и Гунтер, этот чувствует себя неловко, отдали коней и пошли со мной в донжон. В нижнем зале женщины торопливо ставят на стол миски, накладывают горячую кашу, принесли на вертеле зажаренную тушу, а мы поднялись на второй этаж. Зигфрид остановился на середине лестницы, засмотревшись на мой герб, очень уж необычный, сам понимаю. Тогда я отнесся к этому слишком легкомысленно, нарисовав шесть эллипсов вокруг точки, знакомую даже детям эмблему атомной энергетики, но знающие люди вспомнили, что таким был герб древнейшего ордена Темных Паладинов, что существовал до каких-то там войн, что гремели еще и до Седьмой, и до Шестой, и до Пятой…
Гунтер тоже посмотрел так, поглядел эдак, хмыкнул, сказал с присущей ему деликатностью начальника стражи:
– Герб… необычен, если честно. И хотя мы вас, сэр Ричард, знаем всего несколько дней, однако…
Он замялся, я спросил с подозрением:
– Однако что?
Он развел руками, Зигфрид пришел на выручку новоиспеченному рыцарю:
– Он хочет сказать, что на беглого каторжника вы, сэр Ричард, не больно похожи… но если даже каторжник, то ему это до вчерашнего снега… Гунтер, я верно понял?
Гунтер вздохнул с облегчением:
– Именно это и хотел сказать!
Я насторожился:
– Ты это к чему?
Гунтер посмотрел за поддержкой на Зигфрида, тот кивнул с пониманием.
– Он верно намекивает, верно.
Мы вышли на большой балкон на высоте второго этажа, что опоясывает донжон, внизу во дворе опять упражняются лучники, а здесь слуги торопливо накрывают стол для троих рыцарей. Гунтер сплюнул через перила на головы стрелков.
– Пора бы, – пояснил он, – ваша милость, вам обзавестись какой-нибудь звучной приставкой к имени. Я имею в виду эти «де» или «фон». Можно и «ван», но с этими «ван» не совсем…
– Почему? – спросил я.
Он снова сплюнул на головы стрелков. Зигфрид и я сели за стол, появилась Фрида с кувшином вина и кубками, двое слуг быстро расставили серебряные тарелки с затейливыми вензелями, неприметный слуга с двумя помощниками внесли жареное мясо.