Еще через пару часов увидели впереди, хоть и не прямо по курсу, очень длинный холм, а когда подъехали
ближе, я понял, что это не холм, а кольцеобразный вал, будто в землю врезался тунгус почище аризонского.
Мне показалось издали, что из кратера тянется цепочка муравьев, но оказалось, что множество людей выносят
на спинах корзины с землей. Иногда попадаются и тяжело груженные мулы, их тащат за узду измученные люди,
некоторые тоже с мешками за спиной. Они все опрокидывали корзины с гребня, освобождали и мулов. Надсмотрщики следили, чтобы не задерживались на гребне под лучами солнца, а снова отправлялись туда, за край
гребня. .
Граф Эбергард мановением руки послал рыцарей, чтобы они образовали вокруг меня плотный заслон, будто с вала могут достать стрелой, хотя, конечно, если применить катапульты, то могут, но, думаю, у тех копальщиков другое на уме.
Сэр Смит поехал рядом, я поинтересовался:
— Золотишко роют? Я думал, оно только в горах…
Уголком глаза я видел, как граф Эбергард дернулся, намереваясь что-то объяснить, но сдержался, лицо снова стало бесстрастным и надменным. Смит покачал головой.
— Нет, конечно.
— Что, и в пустынях бывает?
— Я сказал, что не золото роют.
Я сказал раздраженно:
— Знаешь, так ответь, что туману напускаешь? Он встрепенулся, сказал виновато:
— Извините, сэр Ричард! Я просто думал о другом. Это последние земли, в которых я бывал, дальше не рисковал, так что положимся на карту… либо на графа Эбергарда с его людьми. А здесь совсем другое… Колдуны говорят, что наибольшие запасы магии скопились на большой глубине. Целые океаны магии! А тот, кто ухитрится достать хотя бы капельку, становится чародеем невиданной мощи. Потому и стремятся в самые глубокие ущелья, чтобы там еще и пробить колодец поглубже, ибо магию можно добывать только ночью и только в полнолуние.
Я подумал, кивнул.
— Ну, это понятно.
Он насторожился.
— Вам что-то известно об источниках магии?
— Ничего, — признался я честно. — Просто понимаю, почему именно в полнолуние. Ты ведь не знаешь, почему возникают приливы и отливы на морском берегу? И рассказывать не буду, не поверишь.
Огромный вал кратера начал сдвигаться в сторону, мы увидели, что и с этой стороны на гребень поднимаются крохотные отсюда, как муравьи, полуголые люди и вываливают из корзин землю. На прожаренных солнцем склонах она выглядит мокрыми потеками, что рразу же высыхают, превращаясь в оранжевый песок. За моей спиной граф Эбергард сказал встревоженно:
— Кем бы ни был этот правитель. . .
В ответ донесся голос графа Мемеля:
— Почему правитель?
— А кто сумеет заставить трудиться столько народу? Там не меньше пяти сотен!.. Одни углубляют колодец, другие достают землю, третьи вытаскивают на гребень… Либо какой-нибудь герцог, у графа или барона не хватит свободных людей, либо могучий колдун, что ухитрился поднять из могил людей и заставить их работать…
Я повернулся в седле. Они сразу же прервали разговор и посмотрели на меня со смесью почтительности, ведь я «сын герцога», и раздражением, мол, тебе волам хвосты крутить, а не носить на плечах драгоценный плащ благородного человека столь высокого ранга.
— А просто богач? — предположил я мирно. — Ну, банкир, мультимиллионер… Ладно-ладно, это я пошутил. Время плутократов еще не пришло, понимаю. Но если бы я вздумал искать подземную энергию, я добрался бы до нее в сто раз быстрее.
Оба графа надменно промолчали, а сэр Смит воскликнул с подозрением в голосе и проблесками неистовой веры:
— Как?
— Знаю места, — ответил я самодовольно, — где сразу миль на двадцать ближе к недрам, чем вот эти несчастные.
Сэр Смит воскликнул:
— Где же такие глубокие ущелья?.. Этого просто быть не может!
— Почему?
— Святая церковь говорит, что на глубине в десять миль уже располагается ад! Кадфаэль, подтверди!
Кадфаэль возвел очи к небу, вздохнул и промолчал. Я подумал, пожал плечами.
— В некоторых местах, думаю, он и ближе к поверхности. Однако я знаю такие места.
Он расспрашивать не стал, я тоже умолк, не стану же о том, что любая планета, которая вращается, в области экватора расширена, а в области полюсов сплющена? Хотя Земля вроде бы и не жидкая, но это кажется лишь тем, кто ходит по твердой почве и не забивает голову грамотой, а на самом деле вся эта твердь не толще, чем тончайшая пленка на кипящем молоке. Так вот человек, который встанет на Северном полюсе, окажется к центру Земли на сорок километров ближе, чем тот, кто стоит на экваторе. И тот, что стоит на Южном полюсе, конечно.
Неожиданно я задумался всерьез, но ведь тогда получается, что самые могучие источники энергии как раз в самых северных землях? На полюсе? А из этого вытекает второй вопрос: знают об этом на Юге или не знают? Если знают, почему не попытаются завоевать, захватить те земли? Или хотя бы небольшие участки земли? Или… не могут?
Мы уже достаточно удалились от кратера, я оглянулся, солнце опускается, по равнине побежали тревожные красноватые тени, только кратер сверкает в закатных лучах ярко, словно исполинский ошейник из пылающего железа.
— А как получают саму магию? — поинтересовался я. — Достаточно просто опуститься и впитывать фибрами?
Графья промолчали снова, не снизошли, а сэр Смит, как мой вассал, с удовольствием просветил сюзерена:
— У каждого колдуна есть амулеты. Хотя, конечно, существуют легенды про особых людей, которые могут впитывать магию и без амулетов. Но даже им проще набирать амулетами и талисманами.
Я снова оглянулся на кратер. Нижнюю часть затопила тень, лишь верх блистает, как гигантское кольцо. Люди появляются на гребне, как блестящие пылинки, тут же гаснут, уходя назад в кратер.
— А что, в самом деле можно вот так заставить работать мертвых? Он кивнул. 1 — Да, но не здесь.
— Почему?
— Здесь сжигают покойников. Может быть, потому, что слишком часто поднимали и заставляли что-то делать? Не знаю. А вот в землях фримлингов, говорят, мертвых вообще не закапывают в землю, а заливают особым воском и оставляют в подземных склепах.