Граф Эбергард и граф Мемель в доспехах выглядят весьма и даже весьма. Намного лучше, чем тогда за накрытым столом или даже утром, когда осматривали меня, как козу на базаре. Хотя по возрасту вдвое превосходят всех остальных, я не сомневался, что в воинской выучке и умении владеть оружием выше их на порядок. Таких людей я уже встречал, это надежные, хоть и занудные, люди и, если за что берутся, выжимают из себя все. К сожалению, того же требуют и от других, не понимая, что не все могут вот так все бросить и пойти лягушек давить.
Мы проехали так всего милю, затем граф Эбергард, он старший, не вытерпел и сделал то, что я предложил с самого начала: выслал вперед по дороге вместо тройки пятерых рыцарей. Правда, не для того, чтобы готовить гостиницы, а для вящей безопасности «сына герцога». Оба графа едут позади нас, чуть приотстав, с ними еще пятеро. Как я заметил, рыцарей подобрали наверняка не по знатности, иначе бы уже были заносчивые споры, кому ехать впереди. Вообще эти рыцари напоминают рыцарей-монахов, только у тех дисциплина, порядок, беспрекословное подчинение старшему, благодаря чему только рыцарские ордена могли вести войну против сарацин и вообще оказались единственной реальной силой.
Эти молодые и немолодые рыцари даже друг с другом почти не общались. Я не слышал ни смеха, ни беспечных шуток, все слишком поглощены важностью вверенного им дела, из чего ясно, что граф Эбергард набрал из самых незнатных дворян, которые из кожи будут лезть, чтобы доказать свою пригодность, и выполнят любой приказ без споров, пререканий и напоминаний, что их род вообще-то идет от самого Лордреда или даже Дилинга, в родстве с Жеркингом и был замечен даже в битве при Лепано.
Я видел, как втайне ликует сэр Смит. Клеймо незаконнорожденного все же проступает даже под титулом чемпиона. Он побаивался, что ототрут в сторону, а так едем втроем, брат Кадфаэль не соперник, чешем языки. Все настолько хорошо, что начинаешь оглядываться по сторонам: так не бывает долго, какая-то гадость явно уже нацелилась, точит клюв и растопырила когти...
К закату впереди показались стены обширного города. Кадфаэль о нем ничего не знает, зато сэр Смит рассказал, что здесь уже несколько лет набирает силу конфликт между городом и монастырем. Конфликт куда более значимый, чем между городом и отважными баронами фон Тралботами. Церкви и монастыри издавна были освобождены от налогов. Более того – у монастырей иммунитет, а это значит, что в ворота не впускали не только врага, но и городские власти.
Горожан возмущает, что здоровенные монахи освобождены как от воинской службы, так и вообще от всех обязанностей горожан. Понятно, почему число монахов и просто работающих в монастырях постоянно растет: им не надо заботиться о семьях, у них больше сил и времени на конкуренцию с ремесленниками и оружейниками в городе.
Сэр Смит показал на высокие стены монастыря, на четыре вознесенные ввысь башни.
– Замок баронов фон Тралботов укреплен слабее!.. И народу у Тралботов меньше.
– Но не станет же монастырь с ними воевать, – возразил я.
Он сдвинул плечами.
– Я тоже так считаю. Зачем? Они и так теснят, захватывают в свои руки и земли, и людей. Однако...
– Что?
Он криво ухмыльнулся.
– Когда такой соблазн... даже не знаю, сам бы я устоял?
Я слушал, мотал на ус. Сэр Смит рассказывает со смешком, как о нелепости, что скоро кончится, но я-то вижу ростки нового мира. В этом городе, как и в каждом из городов, в самом центре на вершине холма гордо высится замок, однако замок пуст: бароны фон Тралботы изгнаны... самими горожанами. Управляет городом Совет, созданный братством цехов. Сперва в цеха входили только предприниматели и ремесленники, а теперь вот в них вошли все горожане, так что Совет представляет весь город.
– Значит, – переспросил я, не веря ушам своим, – городом правят... э-э-э... предприниматели?
– Правит Совет, – пояснил сэр Смит, – а в него, помимо цеховиков, входят представители от всех гильдий, всех союзов. Так весь город, как единый кулак, дерется за себя, а не за баронов, как было раньше.
– А бароны?
Он засмеялся.
– За городом еще один замок. На горе. Бароны укрепились там. Еще несколько знатных родов изгнаны в свои владения.
Я подумал, поинтересовался.
– А... за что?
Он сдвинул плечами.
– А за все хорошее. Чтоб не лезли. И не козыряли привилегиями.
Я слушал, как сэр Смит разворачивал схему устройства первого настоящего города. Должности выборных правителей в гильдиях, союзах и цехах, а благодаря этому и в Совете, доступны простолюдинам, а вот для знати оказались фактически закрыты. Все, что осуществляется в городе, подлежит контролю Совета, в том числе и деятельность знатных родов, а вот сам Совет знатным сеньорам неподвластен.
После того как оскорбленные бароны покинули городской замок и переселились в загородные владения, обрадованные горожане воспользовались случаем и приняли закон, по которому бароны и члены их семей исключены из всякой политической жизни города. Теперь они не имеют права занимать должности в городе, а также для этих самых благородных семейств отныне существует ответственность всего знатного рода за проступки хотя бы одного его члена.
– Это уже перегнули, – сказал я пораженно, – это круто... чересчур круто!
Он сказал с чувством:
– Но зато какая свобода для простого народа!
– Да, – согласился я. – Но пока что аристократов за город, а не на фонари. И Зимний пока цел...
Он не понял, но уже привык, что говорю непонятности, ведь я паладин, мы все немножко заученные, сказал с завистью:
– Ах, сэр Ричард, в таком городе никому нет разницы: рожден ты в браке или вне...
Я смолчал, он еще не знает, как при этой свободе взыграет вся плутократия, какие начнутся подкупы, как должности будут рассматриваться прежде всего как место, где можно вымогать взятки, как... да что там перечислять, я на это насмотрелся, а здесь насмотрятся потом, через века.