Она мягко улыбнулась.
– Для настоящих всегда есть что-то выше флирта, ваше величество, но настоящих так мало в этом мире!..
– Я рад, – сказал я с чувством, – что вы не такая, Самантелла.
Глава 5
Трудная проблема с Великими Магами, что казалась раньше вообще неподъемной – и даже не знал, на какой козе подъехать, – решилась как-то сама, хотя и с моей подачи, но такое не стану объяснять даже Альбрехту. Пусть случайная удача для него и остальных проходит под графой успеха их великолепного и мудрого вождя.
Удача всегда случайная, но, к счастью, улыбается не всегда только дуракам. Мне вот тоже улыбнулась во весь рот, хотя я не дурак, а если где-то в чем-то, то не круглый же…
На миг ощутил щем, вот и настоящее одиночество, которого не знал, ни когда был простолюдином, ни даже рядовым рыцарем. Альбрехту и то не могу открыться, приходится даже перед ним держать маску загадочности и всесилия. Дескать, как-то между делом восхотел уговорить магов не вмешиваться… и уговорил. Видимо, в запале спора, как иногда бывает, разойдешься, в голову то ли хмель ударит, то ли дурь, а потом ахаешь: я же не так хотел закончить…
Пусть думает, что я их перебил целенаправленно, а для остальных годится версия, что мудрецы в пещерах даже не заметили исчезновения своих Башен, продолжают увлеченно работать над великими тайнами магии, что сделает их властелинами всего мира и даже больше, чем мира.
Утром после церемонного завтрака я уединился в кабинете, Серфик появился, едва я потер кольцо и произнес шепотом его имя.
– Ответствуй, – сказал я, – мой будущий дракон! Как там дела у нашего могучего друга?
– Кракандельта?
– Да.
– Собирать заканчивает, мой господин и повелитель.
– По королевству или по всей империи?
– Что такое империя?
Я отмахнулся.
– Ах да, вы же космополиты, а теперь вообще глобалисты, границ не признаете. Скажешь, когда закончит. Или пусть сразу перенесет мне… только он не может в незримника?
– Нет, мой господин, – ответил он с огорчением.
– А как вот сюда в кабинет, где мы с тобой?
Он пропищал, хоть и тоненьким голоском, но я уловил в нем сильнейшее огорчение:
– Мой господин, может только сам, но ничего с собой!.. Во дворце очень сильная защита вписана в камни. Ни снять, ни отменить!
– Ага, – сказал я глубокомысленно, – значит, меняет структуру своего тела, что позволяет сквозь любые стены… А то, что в руках, менять не может… Да, так колечко с собой не протащишь. Тогда пусть соберет все в мешок. Я ему дам побольше, если сам не отыщет, и, как закончит, доставит куда-нить поближе к городу.
– Ночью?
– Сообразительный, – похвалил я.
– Я такой, – пискнул он счастливо.
– А оттуда, – сказал я, – уже сам перенесу. Я простой император, если мне, то могу и сам. Я о себе забочусь! Почти как о народе. Тот тоже мой, и вообще здесь все мое, народное.
День пролетел в попытках удержать империю цельной. Бескоролевье сказалось на державе самым пагубным образом, с каждым днем все больше тех, кто решает погулять напоследок и захватить опустевший трон хотя бы на сутки, чтобы внести свое имя в историю. Но немало и тех, кто намерен не просто захватить трон, но и удержать, обычно главы могущественных кланов, наследники древних родов, что издавна претендовали на престол…
Только на следующий день, ближе к полуночи, едва вызвал Серфика, он сообщил, что Кракандельт все собрал и теперь ждет меня за городом в лесу.
– Прекрасно! – вскрикнул я. – Молодец, не оставил без охраны! А то вдруг кто наткнется… Едем!
Стража во дворе забеспокоилась, когда я в сопровождении Бобика выскочил из дворца и бодрым голосом велел привести моего замечательного коника.
Юстер спросил обеспокоенно:
– Ваше величество, я подготовлю охрану?
– А если я тайком к замужней женщине?
Он отшатнулся.
– Вы же император, ваше величество!.. Любой муж будет счастлив. А охрана может остаться в сторонке. Просто окружим ваш охотничий домик, если будете в самом домике…
– И никакой романтики? – сказал я с укором. – Никакой запретности под кустом черемухи?.. Что за жизнь, сэр Юстер, без крохотных нарушений! Нужно, чтобы общественность сопротивлялась и осуждала, иначе какое удовольствие от победы? Нет уж…
Конюхи бегом привели арбогастра, я обнял большую голову с умными глазами, чмокнул в лоб.
– Мой Зайчик, как я тебя люблю… Надо бы тебя хотя бы в герцоги, чтобы чаще видеться. Калигула же возвел свою лошадь в сенаторы?.. Да и тебя, Бобик, люблю, люблю… Не топчи меня, носорог…