После обеда налетел короткий злой шторм, корабль поднимало на волны к небесам и швыряло в бездонные глубины. У меня всякий раз замирало сердце, словно в невесомости падаю с высокой скалы, затем шторм так же внезапно ушел, даже не ушел, а исчез прямо на месте, словно рассыпался.
Примчался вахтенный с докладом, что, дескать, повреждений нет, если не считать того-то и того-то, неплохо бы подправить.
Ордоньес нахмурился, взгляд его уперся в остров, мимо которого корабль проползает медленно и аккуратно на полуспущенных парусах.
— Похоже, — произнес он мрачно, — там хороший строевой лес. Надо взять пару стволов, этого хватит.
Матрос умчался, я спросил с удивлением:
— Это такая короткая буря потрепала так сильно?
Он покачал головой.
— Нет, потрепал переход через океан. На обратный переход сил не хватило бы и нашим двум кораблям, но для каботажного плавания вдоль берега мы еще можем некоторое время… Вот и перевозили рыцарей из Вестготии. А этот шторм повредил то, что уже и так требовало ремонта.
— Да, — сказал я с чувством, — понимаю. Раньше полагал, что моряки в море только и делают, что лежат на палубе под солнышком или проигрывают штаны друг другу в кости.
Он ухмыльнулся.
— Многие так думают.
На палубе был стук ног, крики, шлюпку опустили на воду. Помимо гребцов, вооруженных топорами и пилами, по веревочной лестнице слезли и двое плотников.
Я кивнул Ордоньесу.
— Дорогой адмирал, скоро увидимся!
Он крикнул вдогонку:
— Вы… тоже?
— А как же, — ответил я.
Он сказал с досадой:
— И чего я спрашивал?
Я сбежал на палубу и взялся за веревочную лестницу, но дорогу загородил Юрген.
— Что тебе? — спросил я с удивлением.
Он заметил мрачно:
— Вообще-то не по рангу вашей светлости лично высаживаться на берег. Это умаление его достоинства.
— Так я же не цветочки нюхать иду!
— Тем более, — возразил он. — Вы — главный, а на берегу может быть всякое…
— Что?
— Не знаю. Чужой берег. Совсем чужой. Разве не чувствуете?
Я пожал плечами.
— Чувствую. Но что делать, я больше других готов ко всякому. Если что случится… у других шансов вернуться еще меньше.
Он проворчал:
— Ваша светлость, нас много, вы — один… такой. Вас надо беречь. Если с вами что случится, нам всем придется несладко.
Голос его был грубый, смотрит раздраженно и сердито, но что-то отечески заботливое я вдруг увидел и ощутил в его огромной взъерошенной фигуре.
— Мы все вернемся, — заверил я тепло. — По возможности, целыми.
Меня ждали в качающейся лодке, Мишель оттолкнулся веслом от корпуса корабля, все выждали пару секунд и разом, как одна гигантская сороконожка, опустили длинные лапы весел.
Лодка ускоряющимися рывками начала отдаляться от корабля, весла врезаются в воду красиво и почти одновременно.
— Греби дружнее! — прокричал Юрген. — Это какой у нас остров в океане по счету?
Мишель ответил угрюмо:
— Я умею считать только до десяти…
— А я до трех, — ответил ему в тон один из матросов.
— А я вообще не умею, — сказал Юрген и добавил хвастливо: — Мой козырь выше!
Весла равномерно врезаются в воду, лодка двигается сильными толчками, но не успевает ослабеть инерция первого, как новый рывок, еще и еще, далекий отсюда берег начинает наконец-то приближаться, вырастать в размерах.
Берег с этой стороны высок и крут, настоящая гора поднялась из воды отвесной стеной, но в ней щель, прогрызенная то ли ручьем за сотни лет, то ли чем-то еще, во всяком случае, можно и лодку встащить на мелкие камешки, а нам пробраться к тем местам, где с палубы корабля так хорошо смотрелся корабельный лес.
Ближе к берегу взмахи весел участились, затем Юрген зычно прокричал:
— Суши весла!
Лодка с разгону въехала на крупнозернистый песок, проскрипела днищем. Юрген выскочил первым и, удерживая за нос, ждал, пока все выберутся, потом совместными усилиями вытащили выше на берег.
— Мишель, — распорядился он, — и ты, Стив, останетесь у лодки. Если что, поднимайте крик!
— Это они умеют, — сказал кто-то с иронией.
Все посмеивались, я мазнул взглядом по лицам остающихся, стараясь не акцентировать на этом внимания, Юрген все-таки знает людей, мне эти двое тоже показались наименее отчаянными и наиболее осторожными. Как раз таких и нужно оставлять на страже.