— С ума сошли? — прошипел он. — Не слышите? Стражникам нельзя на глаза! Тем более ночью.
— Вы же сказали, — напомнил я, — сойдем за местных!
Он сказал злобно:
— Издали. Потому что здешних знают всех и каждого!.. А ночью и местным нельзя.
— Ого! — вырвалось у меня. — Ничего себе экскурсия… Что-то не нравится мне перебегать из подворотни в подворотню и в самом городе…
— А вы чего хотели? Идти красиво и гордо?
— Ну… что-то в этом роде. И чтоб гид лебезил и все показывал.
Шестеро дюжих молодцев в стальных кирасах поверх кожаных жипонов мощно протопали мимо. И хотя за ними никто не наблюдает и не покрикивает, идут в ногу, дружно печатая шаг.
Я проводил их взглядом и наконец-то ощутил, что здесь все намного серьезнее, чем казалось. Комендантский час с наступлением темноты, хотя, по словам Ганшилда, остров ни с кем не воюет, утроенная стража, что постоянно проверяет пустые улицы, какие-то все нерадостные и днем, что-то не слышал песен и плясок, обычно в городах на каждом перекрестке танцоры и фокусники…
Слева потянуло трупным запахом, я повел носом. На центральной площади, как я понимаю, огороженный небольшим каменным бордюрчиком, чуть ниже колена, возвышается целых ряд каких-то странных пугал на длинных кольях.
Донесся слабый стон, я присмотрелся, охнул. Луна выползла из-за туч и осветила с предельной жестокостью два десятка насаженных на колья людей. Большинство мертвых, двое уже начали разлагаться, но один слабо стонет, а когда увидел нас, шепотом попросил добить, прекратить его муки.
Я потянулся за арбалетом, Ганшилд ухватил меня за руку.
— Вы с ума сошли!
— Никто не увидит, — ответил я.
— А утром стража, — сказал он резко, — начнет прочесывать кварталы и допытываться, кто осмелился прервать его муки?.. Мы будем далеко, но стража кого-то да найдет, и для острастки еще кто-то окажется на колу!
Я стиснул челюсти и, стараясь не встречаться взглядом с умирающим, пошел под присмотром Ганшилда. Как всякий интеллигент и демократ, я сразу же отыскал оправдание своему малодушию, дескать, это мог быть отпетый преступник, что убивал и насиловал невинных дев и даже детей, туда ему и дорога, попался, гад…
Юрген и Яков оглядывались на меня, Юрген спросил шепотом:
— Здорово придумали?
— Здорово, — согласился я, — но что-то как-то слишком… Хотя, конечно, идея неплоха, как-то это я до нее сам не додумался? Но такое непотребство только мне можно, я же справедливый… но когда вижу, как это делают другие… нет, это нехорошо, другим нельзя. Хотя, конечно, поляки украинцев тысячами сажали на колья живьем, чтобы те мучились подольше… не преступников даже, а просто пленных… и все-таки это гадко, когда по городу расставлены колья со стонущими и умоляющими добить…
Юрген пробормотал:
— Может быть, только на этом острове такое?
— Может, — согласился я. — Но как в таком месте жить, не представляю…
— А если удрать нельзя? — предположил Яков.
— А как же декларация, — спросил я, — о свободном перемещении людей, капиталов, знаний, информации и всякой терпимости к непотребностям?
— Кое-что соблюдают, — буркнул Юрген и, наткнувшись на мой непонимающий взгляд, пояснил: — Непотребности соблюдают.
Глава 7
Осматривая город, все ближе приближались к той части, где высится высоченный утес, даже не утес, а странная гора, у которой с одной стороны край привычно покатый, а с другой — отвесный, да такой ровный, что даже не знаю…
Ганшилд шепотом объяснил, что там, на вершине располагаются убийственные катапульты. Точно такая же гора, как я заметил, всмотревшись, ярко залитая лунным светом, гордо высится вдали, уже по той стороне пролива. Скорее всего, здесь был обычный остров с высокой горой в центре, как чаще всего, а у подножия зеленые леса, долины и внизу роскошные берега с золотым песком.
Но однажды случилось нечто, что пронеслось по морю, вскипятив воду и разрубив остров пополам так, что одна половинка горы осталась с одной стороны, другая — с другой, а между ними образовался глубокий пролив, где корабли могут идти безбоязненно, не опасаясь сесть на мель или разбиться о подводные камни.
Возможно, это нечто разрубало и другие острова, а морское дно углубило так, что теперь по этому прямому пути можно мчаться на всех парусах, не опасаясь снизу удара в днище со стороны предательских камней…