Я развернулся и всадил острие в горло лежащего за секунду до того, как меч Юргена раскроил ему голову.
— Обижаете, милорд, — снова сказал он.
Он повернулся к Якову и Ганшилду, готовый помочь, но те убили спящих еще быстрее.
Ганшилд сказал, задыхаясь от возбуждения:
— Надо было бы оставить одного мастера…
— Зачем? — спросил я.
— Узнали бы состав горючей смеси…
— У мастеров тоже есть гордость, — ответил я. — Закричи он, нам всем бы конец. А смесь не может быть особенно сложной… Барон Юрген, теперь от вас потребуется подвиг еще выше! Можно сказать, жертва. Вы готовы?
Он вытянулся.
— Слушаюсь, милорд!
— Давайте вашу флягу, — велел я.
Все смотрели, как я проделал крохотную дырочку в бочонке, наполнил флягу черной жидкостью и тут же плотно закупорил бочонок тряпочкой.
— Это для наших алхимиков, — объяснил я. — Прозрят состав и создадут такой же… а то и лучше.
Юрген крякнул, с жалостью посмотрел на флягу.
— Да уж, — проворчал он, — это жертва… ну да ладно, я под вино другую заведу.
— Я тебе подарю, — утешил Яков, — побольше.
Я огляделся, кроме десятка бочонков, небольшие пузатые кувшинчики, что еще при первом взгляде привлекли внимание. Десятка три, из них половина из красной глины, половина из белой. Я нарочито пересчитал, все верно: семнадцать красных, семнадцать белых. И еще огромное количество лежит, зияя пустыми горлышками, вперемешку у высокого бордюра.
Ганшилд, не дожидаясь команды, ринулся в остервенении резать кожаные ремни, скрепляющие катапульты, а Юрген и Яков поглядывали с обеспокоенностью, как я осторожно поднял один кувшинчик с закупоренным горлышком, потом другой, уже иного цвета.
— Милорд, — произнес Юрген вопросительно.
— Их тоже возьмем, — сказал я, — вроде бы догадываюсь…
Яков проговорил вздрагивающим голосом:
— Милорд, пора уходить…
— Ты прав, — согласился я. — Юрген, бери вот этот красный и этот белый. Смотри, не споткнись! Сам погибнешь, не жалко, но всех поджаришь… Сэр Дэвид, хватит дурачиться, уходим.
Ганшилд оглянулся, злой и растерянный.
— Сэр, мы еще не уничтожили катапульты!
— Уничтожим, — пообещал я. — Даже больше, чем вы думаете, сэр.
Они спускались первыми, а я набрал из бочки темной жидкости в пустой кувшин, щедро облил катапульты и бочки, не забыв и закупоренные кувшины, потом набрал еще и пошел вниз, оставляя за собой тонкую непрерывную струйку.
Хватило почти до самого низа, я молча восхитился плотностью струи. Команда уже ждет у выхода, Юрген всмотрелся, что делаю, сообразил, спросил шепотом:
— Милорд… огонь высечь?
— Держи кувшины, — сказал я строго и добавил: — А я уже поджег, не видишь?
И, загородив начало струйки своим телом, бросил искру из ладоней. Жидкость вспыхнула, неторопливый огонек покарабкался наверх.
— Вот теперь оставаться точно нельзя, — сказал я. — Быстро обратно…
Ганшилд все понял, просиял, как начищенный добросовестной хозяйкой медный таз, сказал ликующе:
— Сэр Ричард, возвращаться тем же кружным путем вовсе не обязательно!
— Знаешь лучше?
— Да!
— Веди наше стадо.
Он сказал загадочным шепотом:
— Я знаю, как спуститься со стены прямо к морю… Залезть оттуда нельзя, а вот вниз…
Он оборвал себя на полуслове, на площади появился идущий в нашу сторону мужчина в поблескивающей кирасе. Он еще не видел, как по ступенькам медленно ползет вверх огонек, но направлялся к караульным помещениям, а оттуда увидит точно…
Я быстро скользнул навстречу, он успел нахмуриться, увидел распахнутые двери будочки караульных, а я выдвинулся из тени и ударил его кулаком в лицо, тут же сделал локтевой захват на горле, так что он только слабо захрипел вместо вопля тревоги.
— Молчи, дурак!
Захлебываясь кровью из разбитого рта, он прохрипел:
— Кто… вы?
Ганшилд раскрыл рот, чтобы ответить что-то гордое и достойное, но я послал ему свирепый взгляд и сказал надменно:
— Республиканский десант кребесов, дурак! Разве не видно?
— Но, — прохрипел он, — разве мы с вами воюем?..
— При чем тут война? — спросил я зло. — Нас всего лишь интересуют некоторые ваши военные тайны…
Он снова пытался что-то сказать, но я с силой ударил его по голове. Он свалился в беспамятстве, Юрген оглянулся, но только ускорил бег, держась за Ганшилдом.
Ганшилд на бегу спросил торопливо:
— Зачем вы сказали насчет кребесов?
— Разве вы против? — удивился я.