Бобик попытался лизнуть меня в лицо, я не дался, он взвизгнул обиженно и принялся с интересом рассматривать рыцарей. Арбогастр подошел красиво и гордо, я вскочил в седло, Зайчик нетерпеливо переступил с ноги на ногу.
Среди рыцарей я заметил лорда Моргана Гриммельсдэна из клана Горных Рыцарей, он почтительно поклонился издали, но приближаться не стал. Конь под ним крупный, но без лишнего жира и даже мяса, весь из толстого костяка и тугих объемных жил.
Я ответил на поклон, рядом граф Гатер поднялся в седло последним, показывает выдержку перед страшным Псом.
Я подъехал к нему ближе, улыбаюсь, мы же одно братство, спросил небрежно:
– А что за дорога впереди?
Он пожал плечами.
– Ничего особенного.
– Тут все особенное, – возразил я. – Побываете в Гандерсгейме, ахнете! Целая страна, а ни одного ущелья, ни одной горы.
Он посмотрел с недоверием.
– Неужели бывают такие сказочные страны?.. Или вы говорите о рае?
– В том раю могут быть и ваши земли, – подчеркнул я. – Так что лед тронулся! А нам не придется карабкаться на какую-нибудь стену? Здесь, как я понимаю, это в порядке вещей?
Он улыбнулся.
– Не думаете же вы, что герцог Хорнельдон опускал своего коня на веревке?
Я хлопнул себя по лбу.
– Что за дурак! Ну, конечно же… Раз они добирались конными…. Выступаем?
Он напомнил:
– Вы наш вождь. Распоряжайтесь.
Я приподнялся в стременах и прокричал:
– Ваше Величество, спасибо за гостеприимный прием!.. Знаменоносцы, вперед! Трубач, не спи!
На широком опоясывающем дворец балконе король Херлуф наблюдает за нашим отъездом, с ним Ашворд и другие придворные, на лицах облегчение вперемешку с озабоченностью.
Король помахал платочком, народ поспешно шарахнулся к стенам, но выбегают все новые горожане, всем надо обязательно посмотреть на нового герцога, чтобы потом всласть перемыть ему косточки.
Так мы ехали до самых городских ворот, а уже за нами молодые рыцари, что вызвались быть в первой группе, пришпорили скакунов.
Сразу за городом навстречу идут верблюды, дикие и косматые. При них такие же погонщики, мне показалось по их виду, что вовсе не знают человеческого языка. По обе стороны дороги зеленые поля, сады, но затем пошли камни и песок, и мир начал выглядеть таким, как и миллионы лет тому назад.
Дальше дорога пошла через могильную пещеру некого пророка, он должен был вознестись в небо, но вместо этого тяжелый мраморный гроб провалился, открыв спуск в неизвестную ранее цветущую долину Альгальды. Другого пути в нее нет, да и вообще на север Вестготии не попасть иначе, как только через эту могилу. Ее, правда, теперь расширили, а дальше, когда долину стиснут с обеих сторон отвесные скалы, черные, словно из ада, идти надо извилистой и опасной лощиной, где издавна поселились ужасающие чудовища.
Я слушал внимательно, граф Гатер едет рядом и вполголоса рассказывает как о герцогстве Вельденском, так и вообще о Вестготии.
На небольшом перевале нас встретил легкий ветер снизу. Тоже с трудом поднимается наверх, мы ощутили ароматы душистого клевера, сырой земли, где только что прошел летний дождик, короткий и нестрашный, а когда начали спускаться в долину, там красиво и тревожно пролегли длинные призрачные тени от далеких гор.
Среди этих теней стремительно мелькнула одна с зазубренными крыльями. Я вскинул голову – в сияющей синеве кружит нечто вроде орла, но когда солнце оказалось сзади, крылья вспыхнули, как цветное стекло с темными прожилками гибких костей, а острые когти на концах этих удлиненных пальцев с перепонками сверкнули подобно отточенным ножам.
Мы мчимся по извилистой дороге, а эта тварь неспешно снизилась и, все так же нарезая круги, внимательно рассматривала отряд, словно пересчитывала.
Гатер вскинул брови, когда я потащил из-за плеча лук, быстро посмотрел вверх, потом на меня.
– Не достать, – сказал он с сожалением.
– А хотелось бы?
– Еще бы, – ответил он.
– Умный человек отличается тем, – обронил я, – что умеет не понимать.
Я отточенными движениями медленно натянул тетиву, вытащил стрелу, а сам всматривался в гибкую фигуру крылатого зверя. Кожа светлая, с пятнами, как у пантеры, морда тоже кошачья, только уши длиннее и с кисточками, как у рыси.
Наши взгляды встретились, я вздрогнул, ощутив импульс бешеной ненависти. Ненавидеть, как мне казалось, может только человек, а звери просто питаются друг другом, но этот смотрит с неистовой злобой, словно именно я причинил ему какое-то смертельное зло или жутко обидел…
– Мерзкая тварь, – сказал Гатер вполголоса. – Очень живучие, хитрые, стараются напасть со спины. На закованных в доспехи никогда не бросятся, а вот если подстерегут, когда разденешься перед купанием в озере…
– Долго ему придется ждать, – заметил я. – У нас в отряде одни мужчины! Настоящие.
Он хмыкнул, оценив шутку, а пятнистый зверь снизился еще чуть, прошел по кругу, но голову поворачивал, постоянно держа в прицеле глаз именно меня, словно танцуя с девушкой лезгинку.
Я быстро вскинул лук, рывком натянул тетиву и моментально отпустил. Щелкнув тетивой по пальцам, стрела исчезла, зверь дернулся и запоздало ударил с силой крыльями по воздуху, но трехфутовое древко с острейшим стальным наконечником садануло с такой силой, что подбросило легкое тело, будто по нему ударили дубиной.
Зверь дико завизжал, превратился в ком судорожно трепыхающихся крыльев, барахтающихся лап, а извивался так судорожно, хватая древко стрелы острыми зубами, что я на всякий случай наложил на тетиву вторую стрелу.
Рыцари радостно закричали. Бобик сделал гигантский прыжок, но я заорал:
– Стоять!.. Сидеть!..
Бобик поспешно плюхнулся толстым задом на землю. Крылатый зверь ударился о землю в десятке шагов от нас, но и там продолжал подпрыгивать, пытался уползти в придорожные кусты.
Один из рыцарей пустил коня вскачь и с силой пригвоздил трепыхающуюся тварь копьем к земле. Зверь медленно затих, судорожно сжатые лапы распрямились, когти острые, загнутые, глаза заволакивает дымкой смерти, но даже в таких я видел жгучую ненависть и жажду убивать.
– Какая мерзость, – сказал я, – из породы кошачьих, к счастью…
– Почему? – спросил Гатер.
– Разве не видно, что это кошка?
– Нет, я спросил, почему к счастью?
– Живут поодиночке, – объяснил я. – Если бы умели сбиваться в стаи, как волки, нам пришлось бы туго… Бобик, ко мне! Гуляй, собачка, гуляй.
Снова тронулись в путь, только один из рыцарей приотстал, я видел, как он соскочил с коня, быстро и умело отрезал голову крылатого хищника, торопливо сунул в мешок.
Догнал он довольный, такой трофей можно и на стену в замке. Это намного лучше, чем привычные оленьи головы, кабаньи или даже медвежьи.
Бобик все расширяет круги, неутомимо исследуя новый мир, граф Гатер едет со мной рядом и все так же обстоятельно просвещает по истории, экономике и социальному составу Вестготии, а географию и так вижу, по чудовищным разломам можно изучить геологию.
К остальным присматриваться затруднительно, едут позади, пару раз переходил на запаховое, старался увидеть их вот так, не поворачивая головы, и кое-что в самом деле узнал интересное.
Двигаемся колонной по двое в ряд, дорога пока что позволяет, а беседовать так удобнее, коротая длинный и однообразный путь. Замыкает нашу колонну барон Гедвиг Уроншид, первый принесший мне здесь вассальную клятву, как же, помню. Не знаю, что он за человек, но к нему чувства самые теплые, это и понятно…
С бароном юный оруженосец, хрупкий и еще безусый, а вообще я заметил, что и в Вестготии большинство рыцарей старается обходиться без них. Правда, не всегда удается: рыцари предпочитают своих детей воспитывать не сами из боязни избаловать, а отсылают ко дворам наиболее прославленных и доблестных рыцарей, где уж точно им не будут давать поблажки и где воспитают настоящих мужчин, стремящихся к чести и подвигам.