— Хорошо, — произнесла она сухо. — Отойди подальше… и жди.
Я поклонился.
— Все сделаю, ваша милость. Что еще?
— Только жди, — повторила она. Взглянула на меня, поколебалась, я видел, с какой неохотой добавила: — Если задержусь… ты посмотри за мной. Здесь нет волков, а мелкие зверьки не подойдут, но… так, на всякий случай.
Я смотрел с недоумением, как она легла спиной на плиту, сложила руки на груди. Вытянулась, лицо очень серьезное, глаза начали медленно закрываться. Я спросил робко:
— А как… долго? Если что, вас будить… или как?
— Или как, — ответила она с раздражением. — Я сама проснусь и встану. Просто здесь я получу… пророческий сон.
Веки опустились, черты лица разгладились, она глубоко вздохнула и застыла.
Я терпеливо ждал, для пророческого сна что-то залежалась, да и камень холодный, застудит придатки, будет маяться… хотя вылечиться для нее — раз плюнуть, если ухитряется длить и длить молодость. Да к тому же иммунитет наверняка железный ко всем простудам…
Далекий треск в лесу пустил ток по нервам, я вскочил, напряг слух. В нашу сторону двигается некто огромный, массивный, слышны тяжелые бухающие удары, вершины деревьев вздрагивают, кричат испуганные птицы. Моя рука инстинктивно дернулась к поясу, пальцы скользнули по веревочке, которой подвязана рубаха. Во внутренностях стало пусто и холодно, будто волки уже выдрали требуху.
Я оглянулся на спящую женщину, велела не будить, но если сейчас выйдет что-то жуткое, а оно вон уже близко, то разве что хватать ее на плечо, бросать на коня и драпать во всю мочь…
Между дальними деревьями мелькнул силуэт, я охнул и закусил губу, чудовище вдвое выше меня, шире втрое, огромные руки свисают до колен, а маленькая головка сидит на далеко разнесенных в сторону массивных плечах. Оно двигалось в нашу сторону уверенно, целеустремленно, а когда увидело дерево с каменной плитой у подножия, ускорило шаг.
Я добежал до волшебницы, протянул руки и, узнав гиганта, изумленно воскликнул:
— Трор!.. Рад тебя видеть!
Он вышел на поляну, гигантский, чудовищно сильный, до странности похожий на этот дуб: весь из таких же вздутых наплывов, с блестящими плечами, лохматый и пахнущий сильным хищным зверем. Длинные руки, сами толщиной с бревна, которыми выбивают городские ворота, заканчиваются такими ладонями, что попади в них даже валун с человечью голову, раздавят в песок…
— Маленький огр? — прорычал он, подобно отдаленному грому. — Ты там в замке…
Я приложил палец к губам:
— Ш-ш-ш… Молчи, чтобы она не услышала.
Он взглянул на нее с пренебрежением.
— А это что? Мы сейчас с тобой ее убьем, зажарим и съедим.
— Ты ешь жареное? — спросил я обрадованно. — Хорошо, а вот мне, когда убежал от врагов и скитался, пришлось есть сырое… Когда проголодался, прям живыми ел!.. Нет, ее нельзя убивать и есть, она нужна.
Он проревел:
— Зачем?.. Лучше съесть.
— Нет, — ответил я терпеливо. — Так мы съедим только одну. А когда вот проснется и мы уедем в замок, я могу там съесть много женщин. И мужчин, конечно, но женщины слаще, сам знаешь.
— Знаю, — подтвердил он, посмотрел с сомнением, вздохнул. — Больно сложно. Правда, наш вождь всегда придумывал такое, что мы не могли понять… Если бы его не убили и не съели собственные сыновья, мы бы всю нашу Красную Долину освободили от эльфов и троллей… Да, мудрый был и хитрый. Ты тоже хитрый, да?
— Хитрый, — подтвердил я с готовностью. — Меня потому и послал наш вождь, такой же мудрый, как ваш, к этим людям, чтобы я подготовил все для нашей победы. Ты ж видел, я и тебя выпустил! Но это пустяк, мы сделаем намного больше, когда начнется Великая Битва огров с этими презренными людьми.
Он вздохнул, поскреб в затылке.
— Да, ты — хитрый. И терпеливый. Я бы так не смог.
Леди Элинор вздохнула, медленно открыла глаза. Ноздри ее затрепетали, сразу уловив мощный звериный запах. Не вставая, повернула голову и взглянула в нашу сторону. Я видел, как она смертельно побледнела, завидев нас с огром в трех шагах, попыталась вскочить, но силы возвращаются медленно, болезненно охнула, лицо исказилось.
— Ваша милость, — сказал я успокаивающе, — с вами все в порядке? Вы не против, что мы тут сидим, лясы точим, про баб разговариваем? Но о чем еще мужчинам разговаривать?
Ее брови взлетели на середину лба, глаза округлились, как у испуганной совы, она силилась закричать и не могла. Трор осмотрел ее оценивающе, сказал громыхающим голосом, от него затрещали деревья и взметнулись упавшие листья и ветки:
— Мелковата… Но, может, все-таки съедим?