Я запнулся на краткий миг, но от Аскланделлы ничто не ускользнет, смотрит спокойно, однако видит насквозь.
— Ваше высочество, — произнес я, — а не лучше ли скоротать время у камина? Там так уютно потрескивают березовые дрова… Это вы северянка, а я человек нежный, слабый, привык к теплу.
Она скупо улыбнулась, я провел ее в свой новый кабинет и усадил в кресло у камина, где в самом деле тепло, уютно и защищенно. Аскланделла все так же не выпускает из ладони фужер, я видел, как откровенно любуется изяществом, даже не пытаясь скрыть удовольствие от такой красоты в руках.
Я молча создал блюдо с горкой пирожных, заварных и шоколадных, поставил на каменную полку над очагом.
— Это вам понравится, — сказал я. — Стыдно сказать, но я это вот просто обожаю…
— Стыдно?
— Мужчины не должны любить сладкое, — пояснил я шепотом, — а только мясо с кровью. А я как раз его на дух не переношу.
Она улыбнулась.
— Хорошо, никому не расскажу.
— Спасибо, ваше высочество.
— Вы можете обращаться ко мне по имени, — напомнила она, — когда мы наедине, разумеется.
— Когда наедине, — пробормотал я, — а можно что-то и еще?
Она взглянула на меня поверх края фужера в упор.
— А вы рискнете?
Я посмотрел в ее ясные глаза, она смотрит вроде бы просто и бесхитростно, но от такой откровенности я лишь уронил взгляд и долго не мог оторвать его от пола, чувствуя, что она все еще внимательно рассматривает меня.
— Смотря что, — пробормотал я наконец. — Но вообще-то, честно говоря, я с вами ни на что не решусь… рискнуть. Вы куда большая загадка, принцесса.
— Со мной все проще, — возразила она. — По крайней мере мою жизнь можно проследить с момента рождения. Известно все о моих родителях, моем окружении, моих воспитателях и наставниках… А вы, сэр Ричард?
— Герцог Готфрид Валленштейн, — ответил я, — признал во мне своего сына. Правда, от простой крестьянки. Так что ношу фамильное имя Валленштейнов, очень древний род, давший королевству Сен-Мари многих великих деятелей. А сам сэр Готфрид в молодости постранствовал по очень многим местам и дальним королевствам, имена которых вряд ли даже вспомнит… Обязательно попробуйте вот эти хитрые трубочки. Они не только красивые, но внутри изумительный крем…
Она кивнула, взяла пирожное, по-прежнему не сводя с меня взгляда, а я торопливо сделал еще парочку.
— И все-таки, — сказала она, — это не объясняет ни ваши ошеломительные успехи на полях битв, ни ваше странное стремление нарушать все принятые обычаи.
— Не все, — возразил я и добавил с трудом: — Аскланделла.
Она чуть улыбнулась, сделала еще глоток, взяла двумя пальцами заварное пирожное с кремом и осторожно откусила.
— Но слишком многие, — ответила она. — К примеру, вы везде стараетесь появиться без своих лордов. А это вызывает их недовольство.
— Не слишком, — пояснил я. — Мои лорды понимают, у меня очень быстрый конь, а у них просто улитки.
— Где вы такого приобрели?
Я ухмыльнулся.
— Идя по стопам своего отца, герцога Готфрида, я тоже немало постранствовал. Что-то терял, что-то находил. Просто находок оказалось больше, чем потерь.
— Расскажете?
— А поверите?
Она улыбнулась.
— Вам? Поверю.
— Это потому что я такой замечательный?
— Нет, просто вы и так окружены тайнами. И что-то в вас необыкновенное… Нет, не вещи. Необычность внутри вас, сэр Ричард!
Я покачал головой.
— Мои лорды так не считают.
Она презрительно фыркнула.
— А им нужно ломать головы? Вы с ними пируете, первым бросаетесь в бой, щедро раздаете захваченные земли, награждаете титулами… Что им еще надо?
— Хотите сказать, что при неудаче припомнят все мои странности?
Она прямо посмотрела мне в глаза и сказала отчетливо:
— А разве вы сами так не думаете?
— Я постараюсь не потерпеть поражений, — ответил я, вспомнил о потере Сен-Мари, Мезины и Ламбертинии, добавил тяжело: — По крайней мере, сокрушительных. Сокрушающих.
Она произнесла тем же ясным голосом:
— А какова настоящая цель, сэр Ричард?
— В смысле?
Она покачала головой.
— Будь вы завоевателем, как вас называют, вы бы не остановились на Сакранте. Дальше просторы Эстии, долины Сизии, гористая Меция, Аганд… а эти королевства, на мой взгляд, слабее Сакранта.
— Знаю, — ответил я. — Неслучайно их послы развили здесь такую бурную деятельность. А короли Агилольф и Геесинк прислали всех воинов, которых смогли наскрести, в мою армию, поставив во главе наследников трона.
— И что вы?
Я посмотрел на нее с интересом.
— Аскланделла… а поймете?
— Попробуйте.
Я сказал чуточку виновато, сообразив, что перехватил:
— Вы слишком… прекрасны. Но говорят же, что…
Она произнесла с некоторой надменностью, перебив меня на полуслове:
— Простите, я знаю, что говорят.
— Хорошо, — сказал я, чувствуя, как медленно нарастает раздражение, не люблю, когда меня переигрывают, — а известно ли вам, принцесса, что Господь творил не Землю, а намного больше — вселенную, отыскав в себе крохотнейший уголок, а в той вселенной в самом дальнем уголке есть… назовем его королевством «Галактика», где опять же в дальнем уголке наша Земля… что вовсе не огромная, а песчинка в просторах космоса… и не плоская, а круглая, как яйцо черепахи…
Она поинтересовалась:
— А что такое черепаха?
Я запнулся, сбившись, что-то я слишком издалека зашел, сказал уже без прежнего жара:
— Возможно, всемирная магия, оставшаяся от древних времен, как-то отличает меня, знающего устройство мира, от остальных, незнающих? И в какой-то мере готова исполнять мои приказы… несколько охотнее, чем даже занимающихся магией всю жизнь, но людей диких и невежественных?
Она произнесла спокойно и не меняя выражения лица:
— А вы уверены, что мир именно таков… а земля круглая?
— Уверен, — ответил я, — хотя что это меняет? Для меня, как и для всех, солнце встает на востоке, перемещается по небосводу на запад, а затем опускается к краю плоской земли, за который и прячется. А утром на востоке поднимается то ли новое, то ли это старое проволокли за ночь с запада на восток под днищем и используют повторно, пока ресурс позволяет. Так что я не собираюсь кого-то переубеждать и доказывать то, что мне для моей деятельности завоевателя и захватывателя вовсе не нужно.
— Но что-то же вам нужно?
Я пожал плечами.
— Вам это интересно?
Она покачала головой.
— У меня просто любопытство, но есть люди, которые задают тот же вопрос… А их может двигать не только любопытство.
Я настороженно поинтересовался:
— Вы знаете таких людей?
— Знаю, — ответила она. — И это, увы, очень могущественные люди.
Глава 3
Я подобрался, чувствуя холодок опасности, голос ее звучит серьезно, а еще в нем отчетливо слышны предостерегающие нотки.
— И что… они?
— Пока задают вопросы, — ответила она, — и собирают все о вас, что удается собрать. Но я уже слышала разговоры, что вы — человек крайне скрытный и опасный. Это, сэр Ричард, не те люди, которые подсылали к вам убийц. Эти… гораздо серьезнее.
Двери распахнулись, словно в них ударил падающий с горы валун, ворвался Бобик, в коридоре мелькнуло виноватое лицо Зигфрида: створкой тяжелой двери могло так шарахнуть, что мозги вылетят.
Аскланделла застыла, Бобик взглянул на нее мрачно, покрутился между нами и бухнулся на ковер, с наслаждением вытянув лапы.
— Обчистил кухню, — определил я. — Теперь будет дрыхнуть весь день. Аскланделла, это я скрытный? Да у меня душа нараспашку, сердце на рукаве!
Она наклонилась, почесала Бобика за ухом, он довольно хрюкнул и вытянул шею, предлагая поскрести еще и загривок.
— У вас это показное, — определила она. — Нет-нет, это не мои слова. Так говорят. Вы не простодушный и верный Бобик.