Я встрепенулся.
— Надеюсь, мои слова наконец-то дошли... или кого-то задели? Как насчет вина на дорожку?
Он подумал, махнул рукой.
— Ладно, но только вашего. После него такой огонь по жилам!
Я наполнил кружки, себе снова темно-красного виноградного сока, отец Мантриус взял свою обеими руками, поднес к лицу и с удовольствием принюхался.
— Божественный запах, — проговорил он с чувством. — Ной не все на ковчег взял, но виноградную лозу выбрал лучшую.
— Надеюсь, — согласился я и невольно подумал, что во времена перед потопом вообще не осталось непьющих, если даже лучший из лучших оказался почти алкоголиком. — Помимо постройки ковчега это второе великое решение Ноя.
Он хитро улыбнулся, сделал большой глоток.
— Заметьте, брат паладин, ковчег велел построить Господь, а виноградную лозу Ной взял сам!
— У нас всегда так, — согласился я. — Полезное делаем только по приказу, а пакость какую — так сами с песнями!.. Отец Мантриус, когда вы в прошлый раз спорили с отцом Аширвудом, вы очень хорошо несколько раз его поймали на скользком льду... Или, говоря по нашему, по-паладиньи, врезали с правой...
Он усмехнулся, отпил снова и некоторое время смаковал, полузакрыв глаза.
— У нас такое случается часто. Что именно вы имели в виду?
— Вы красиво сказали, — напомнил я, — ваша деятельность в стенах этого монастыря служит спасению всего человечества... это была фигура речи? Должен сказать, очень эффектная!
Он перевел дыхание, повторил с неудовольствием:
— Что вы имеете в виду?
— Правильно ли вас поправил отец Аширвуд, — разъяснил я, — что вы имели в виду спасение только душ человеческих?
Он взглянул на меня из-под нависших бровей, помолчал, но я ждал с великим терпением, и он произнес сумрачно:
— Брат паладин, это и есть наша первостепенная задача!
— А какие второстепенные? — спросил я настойчиво.
Он фыркнул, вперил взгляд в кружку, где уже явно показалось дно, затем поднял голову и взглянул на меня в упор.
— Вы ведь были воином, брат паладин?
— Я им и остался, — объяснил я. — Как паладин, являюсь рыцарем-монахом. И сражаюсь с нечистью мечом и крестом, спасая не только души, но и тела, ибо Господу нужны живые люди, чтобы строили Царство Небесное на земле, как он и велел нам делать, выгнав на принудительные земляные работы Адама с его женой.
Он буркнул:
— Ну, Адама вообще-то зря... хотя, конечно, если жена согрешила, да еще со Змеем, то виноват все-таки муж. Однако не мое дело Господа осуждать, хотя, будь я тогда там, я бы деликатно подправил, учитывая его возраст... В общем, есть и второстепенные, как же без них? Хотя для кого-то из наших они стали уже первостепенными.
— Отец Мантриус?
Он посмотрел на меня почти с неприязнью, как на человека, что пристает с какими-то мелкими несущественным вопросами.
— Есть братья, которых больше заботит мирская жизнь. Нет, сами туда не уйдут, но о живущих в ней радеют, хотя если те погибнут летом, то попадут в рай, а проживи они жизнь до конца — сколько нагрешат?
Сердце мое забилось чаще, я спросил жадно:
— Это те, которых заботит Маркус?
— Багряная Звезда, — отрезал он сурово, — это знак, это приговор, это испытание!.. Это как гибель Содому и Гоморре... нет, это как Всемирный потоп, который наслал Всевышний на погрязшее в грехе человечество!..
Я сдержался от резкости, проговорил почти смиренно:
— Отец Мантриус, я уже устал напоминать, хотя монахи лучше меня это должны знать, Господь о Всемирном потопе предупредил за сто двадцать лет!.. Он велел Ною посадить кипарисовую рощу, а через сто двадцать лет срубить эти деревья и построить из них ковчег, на котором и спасется с женой и сыновьями. Люди смотрели, как сажает Ной черенки, спрашивали, зачем, он объяснял, а они смеялись, хотя могли бы постепенно одуматься, покаяться, начать вести более достойную жизнь, и потопа бы не было!.. Более того, наступил день потопа, но умер великий герой Мафусаил, и Господь отсрочил потоп еще на несколько дней, чтобы героя похоронили с почестями и выждали время траура... Это был последний шанс, но люди не воспользовались даже им.
Он сказал с неприязнью:
— Мы это знаем. Лучше вас знаем и помним. К чему эти слова?
— Господь и сейчас дает шанс, — сказал я с нажимом. — Если будем жить, как люди до потопа... ну, как и жили, то Багровая Звезда Зла сметет нас с лица Земли, а немногие уцелевшие дадут начало иному человечеству... если в самом деле уцелеют, ведь когда-то могут и не уцелеть! Однако если сумеем дать отпор этому проклятому Маркусу, то Господь скажет, что мы выдержали испытание, и... всемирный потоп будет отменен!
Он буркнул:
— Всемирный потоп уже был. Теперь человечество погибнет в огне. Имелся в виду, конечно, Маркус.
— Но может и не погибнуть, — возразил я. — Господь дал нам свободу выбора! Теперь не сможем, как дикие эллины, валить все на волю богов. Все зависит, увы, только от нас!
Он допил вино, со стуком опустил кружку на стол.
— Пойдемте, брат паладин. Там наверняка все уже почти собрались.
В залах монахи и священники попадаются нам чаще обычного, останавливаются и кланяются, я чувствую на спине их сверлящие взгляды. Похоже, уже все знают и обсуждают миссию, с которой прибыл этот брат паладин, не все одобряют, что странно, хуже того, чувствую, многие в прибытии Багровой Звезды видят почему-то благо. Хотя вовсе не почему-то, теперь знаю, почему.
В приемной настоятеля двое монахов шуршат бумагами, оба вскочили и смиренно поклонились.
— Отец Бенедерий ждет вас, — произнес один, не поднимая взгляда.
— Проводить вас? — спросил второй.
Отец Мантриус не успел ответить, я сказал со все еще не улетучившимся раздражением:
— Ребята, займитесь делом! Отец Мантриус тут лучше вас знает, где что лежит.
Отец Мантриус зыркнул на меня, но смолчал, а я сам отворил дверь и перешагнул порог.
В кабинете настоятеля с краю стола сидит еще и отец Кроссбрин, у него на коленях стопка из книг, а сам аббат по ту сторону гигантского стола кажется совсем маленьким и высохшим, как старый кузнечик, что уже и не поет, а только скрипит всеми суставами, но при нашем появлении довольно бодро отодвинул толстый манускрипт, показывая, что все внимание нам, указал тонкой птичьей рукой на два кресла по эту сторону стола.
— Садитесь, братья. После вашего ухода, брат паладин, мы долго обсуждали взаимосвязанные проблемы.
— И не пришли, — сказал я смиренно, но едко, — ни к какому выводу.
Он слабо улыбнулся, наблюдая, как мы с отцом Мантриусом усаживаемся. Я просто сел, а отец Мантриус медленно и величаво опустился на сиденье, красиво расправив складки длинной рясы.
Отец Кроссбрин переложил одну книгу на стол, а вторую раскрыл на середине и сделал вид, что читает.
— Почему же не пришли? — произнес аббат мирно. — Хотя в какой-то мере вы правы, взгляды разделились.
- И большинство за то, — сказал я, — чтобы сидеть и не высовываться?
Приор скривился так, что заскрипели морщины, но все так же упорно не отрывал взгляда от страниц.
Аббат кивнул отечески:
— Вы правы. Но большинством всегда правит меньшинство. Хорошо это или плохо, но так было, есть и будет.
— Да, — согласился я. — Прекрасный принцип демократии!.. И что решило меньшинство, что рулит большинством? Ведь Маркус не так уж и похож на Божью кару. Во-первых, это не звезда, раз опускается на Землю, набирает пленных, а затем улетает, предварительно уничтожив все или почти все на поверхности Земли.
Аббат проговорил так же мирно:
— Есть мнение, что так называемые пленные — не совсем пленные, а скорее насильно спасаемые на небесном ковчеге... гм... так вот, если это так, то Багровая Звезда не совсем то, чем ее считают...
Я покачал головой.
— Ной был избран, потому что был лучшим в том дерьме, в которое превратилось человечество. А по какому принципу Маркус отбирает спасаемых?.. Нет, отец Бенедерий, я не хочу вдаваться в дебри споров о природе Маркуса. Для меня это зло, которое уничтожит род людской, потому надо с ним бороться... Храм и монастырь смогут ли чем-то помочь?