— Кого-кого? — переспросил он.
— В моем королевстве, — объяснил я, — трусость называют политкорректностью. Ну, чтоб не так стыдно. Тогда как бы и не трусость…
— А-а, — протянул он понимающе, — значит, остатки совести еще остались.
— Но их быстро затаптывают, — сказал я, — без совести жить спокойнее.
Парень, покраснев до корней волос, ухватил длинный кол с острым концом, обугленным в костре для крепости, побежал за отрядом.
Мужик ухмыльнулся.
— Иногда те остатки могут разгореться в костер.
— Иногда, — согласился я. — Жаль, что совсем иногда.
Глава 7
Толпа крестьян, бестолково гогоча, как глупые гуси, поперла в сторону леса. Я уже пожалел, что пообещал помочь, зачем мне эти дурацкие разборки — кто у кого корову спер, не эрцгерцожье дело, но отступать уже поздно, да и стена деревьев приближается с каждым шагом.
Всегда замечал, что лес выставляет на охрану границ самые могучие деревья, в глубине может быть любая мелочь, а тут на кордоне самые что ни есть исполины… а дальше вдали мелькнуло нечто живое, хоть и зеленое. Я всмотрелся и помахал рукой крестьянам, чтобы поторопились, тролли вот-вот заметят и успеют приготовить неласковую встречу.
Джон подбежал, весь красный и запыхавшийся.
— Их уже видно?
— Нас уже видно, — пояснил я.
— Плохо…
— Зови всех в атаку!
Он повернулся, но не стал орать, а вскинул над головой топор и бешено понесся к стене деревьев. Мужики, к моему удивлению и удовольствию, молча бросились следом, по их движениям я видел, что уже приходят в ярость и неистовство.
— Никого не щадить! — прокричал я. — Пленных не брать!
Они неслись с топотом и сопением, я вырвался вперед, меч во вскинутой руке, первых же выскочивших из шалашей троллей срубил безжалостно, а следом с дикими криками набежали крестьяне, началась некрасивая и безобразная схватка.
Я носился по кругу и в азарте рубил, крушил, повергал. Несколько троллей, то ли самцов, то ли самок, наконец-то бросились наутек. Я схватил лук, однако успел поразить только три зеленые спины: Джон, пользуясь преимуществом численности, расставил своих людей так, что те перехватывали бегущих и брали их на колья.
Голова раскалывалась от дикого визга, рева, хриплых криков, но затем все начало затихать, слышались только стоны раненых. Джон покрикивал, посылал проверить распростертых в лужах крови, кто-то может прикидываться дохлым.
Когда я подъехал, он повернул ко мне сияющее лицо.
— Ваша милость, спасибо! Мы даже не думали, что удастся справиться так быстро! Народ пуглив, привык бояться… Могли бы и раньше, зря терпели.
— Армия Тьмы ушла давно, — ободрил я. — А с мелочью справитесь! А это была не мелочь.
— Ваша милость, останетесь на пир в честь победы?
Я помахал рукой.
— Увы, дела… Вы там не больно увлекайтесь насилованием…
У него брови взлетели выше лба.
— Насилованием?.. Ох, ваша милость шутит…
— Ага, — согласился я. — Конечно, шучу.
Они бросились добивать раненых троллей, не разбирая — самец или самка, которых можно бы сперва… а потом добить, и смотрели вслед, как мы втроем красиво и гордо уносимся между деревьями на залитый солнцем простор.
Через несколько минут я снова ощутил, что никакой я не герой, а вообще-то трус, что пытается как-то увильнуть от главной проблемы: как выбить врага из Армландии.
Это два-три года назад можно было бы гордиться и задирать нос: прискакал на красивом коне, сам красивый и величественный, помог, не слишком-то и утруждая себя, спас… но сейчас-то понимаю, что это мышиная возня для моих нынешних масштабов.
— Вперед, — сказал я Зайчику в ухо. — Не останавливаемся! Даже если прямо перед нами дракон будет выкрадывать или насиловать принцессу… Всех не наспасаешься. Их, как муравьев, а мне королевство спасать надо… А то и человечество, как говорят.
Он всхрапнул и ускорил бег, стараясь обогнать Пса. Тот нагло скалился и стелился над землей, как огромная низколетящая птица.
По дороге то и дело попадались отряды вооруженных людей, но мы проскакивали слишком быстро, чтобы они успевали нас остановить и о чем-то спросить, а в погоню за нами никто и не бросался. И слишком быстро мчимся, и одинокий всадник никакой опасности не представляет…
Несколько сел и деревень остались позади, далеко слева на возвышенности проплыл город, еще дальше появился справа город еще крупнее, крепостная стена сохранила отметины жестоких схваток, кое-где видны заплатки из новенького камня, ворота тоже новые, даже доски не успели покрасить.