– Мы не вместе, – сварливо сказал я. – Я бы и пальцем не шевельнул, сэр Стефэн, уж простите за откровенность, но тут совпало с личными проблемами. Потому и примчался, бросив все… А так рассчитывайте только на себя.
Он вскинул брови, на лице проступила понимающая улыбка.
– Да, это беда, когда внезапно является муж… Представляю, какова была погоня! Много народу перебили?
– Все было не так, – буркнул я, но вдаваться в подробности не стал, у каждого личные проблемы по его уровню. – А здесь кто еще из тех, кого мы знаем? Где… ну, перечислять долго, где орлы, с которыми мы разнесли южан на турнире?
Стефэн объяснил, как мне показалось, с легкой обидой:
– Им всем Его Величество изволил пожаловать крупные земельные владения. В основном на границе с Турнедо и Ламбертинией. И еще на восточной, оттуда иногда вторгаются степные племена. В тамошний замок отправился сэр Аларт с его дружиной. Король велел ему укрепиться и перекрыть путь для нападений.
– Понятно, – сказал я. – Сэр Стефэн, я чувствую, вы уязвлены, но король, кому доверяет полностью, того не отпускает. Вы получите от него гораздо больше, чем какой-нибудь мелкий лен на границах королевства!
– Ну уж скажете, – проговорил он польщенно.
– Уверяю вас.
– Но вам он дал только виконта…
– Он следом предложил барона, – пояснил я заговорщицки, – за одно пустяковое задание. И еще подтолкнул на тропку, где я получил графа. Так что я, помимо всего, еще и граф. Более того, я – бургграф!
Он изумился.
– Быть того не может!
– Но так оно и есть, – сказал я. – Давайте пройдемся по дворцу. Я хочу с ним ознакомиться, так сказать.
Мы шли и по дворцу, и по двору вокруг, затем я в сопровождении сэра Стефэна не поленился побывать на всех башнях, прошелся даже по опоясывающей замок стене и в конце концов вышел в город. У меня перед глазами все еще улицы Тараскона, потому патриархальная чистота и целомудренность Вексена подействовала, как глоток холодной чистой воды в жаркий день.
Вон проехал богато разодетый купец, ножны меча украшены рубинами и сапфирами, но меч привязан к седлу, ибо еще постановлением Фридриха I в Constitutio de расе tenenda крестьянам нельзя носить копье и меч: мирных людей обязаны защищать рыцари, даже купец не смеет опоясываться мечом, а должен привязывать его к седлу, потому что меч у пояса – это намек на то, что король не справляется со своей прямой обязанностью обеспечить мир и покой в своей стране.
Здесь в силе и другой указ того же Фридриха, Constitutio contra incendiarios, по которому опоясываться мечом по-рыцарски не смеют и сыновья священников, дьяконов и крестьян.
Правда, что-то многовато в городе монахов и вообще людей духовенства, а под их просторными рясами можно прятать целые арсеналы.
– В каких отношениях король с духовенством? – спросил я.
Стефэн промямлил, отводя глаза:
– Его Величество – король-воин, все внимание отдает знатным рыцарям и могущественным лордам…
– Понятно, – прервал я. – Похоже, что Барбаросса с церковью разосрался. Что, его науськали отобрать у монастырей часть земель? Или обложил их новым налогом?
Стефэн сказал неохотно:
– Но в самом деле монастыри слишком уж… зажрались. У них право неприкосновенности, у них льготы, налоги почти не платят…
– Понятно, – повторил я. – Когда нож у горла, то вопим: церковь, помоги, а когда беда миновала, то почему и не пощипать жирных попов?
Он усмехнулся.
– Почти так.
– То-то у постели короля какой-то деревенский попик! А где архиепископ Кентерберийский? Умный человек, кстати, хоть и на вершине власти. Где он?
Сэр Стефэн виновато развел руками, словно это он поссорился с духовенством.
– Обиделся, уехал…
– А почему тогда здесь эти? – спросил я и указал на человека в рясе, он, смиренно сунув руки в рукава и склонив голову, пробирался вдоль стен домов, стараясь ни с кем не сталкиваться. – Это не обидчивые?
Он снова виновато развел руками, разделяя вину своего сюзерена.
– Кто-то же должен стоять на посту… даже если монархи ссорятся?
– Верно, – вздохнул я. – Подвижники всегда и вытаскивают мир из дерьма. Но сперва мир там наплещется, наглотается…
За то время, что я не был в этом королевстве, ничего не изменилось, да и что могло измениться за пару месяцев? Но вот, как мне кажется, все же и тогда на улицах городов было меньше этих закапюшоненных монахов. Конечно, даже поссорившись с королями, церковь продолжает вести церковную пропаганду на их землях, миссионерство – едва ли не главная забота церкви, однако, как мне кажется, пятый монах, попавшийся нам по дороге за короткий отрезок времени, – это многовато для стольного града.
Вообще мне очень не нравятся эти фигуры с надвинутыми на глаза капюшонами. С одной стороны, все понятно: монахи стараются отгородиться от мирских страстей и желаний, не смотрят по сторонам, чтобы не увидеть голых баб или что-то еще греховное, такие убеждения и стремления к духовной чистоте надо уважать, но, с другой стороны, надень вот такую рясу с капюшоном террорист – и можно разгуливать перед полицейским участком, не говоря уже о том, что под свободно ниспадающей рясой можно спрятать как турнирные доспехи, так и туеву кучу оружия.
Плюс наше уважение к лицам духовного звания: ни один стражник не остановит монаха, не станет шарить под рясой. Так что эти люди в черных мантиях могут молчаливо передвигаться где угодно и как угодно, идеальное прикрытие для шпионов и диверсантов.
– Возвращаемся, – сказал я. – Для первого впечатления достаточно.
Глава 4
Армин Арпагаус, двоюродный брат Барбароссы, как рассказал на обратном пути Стефэн, всячески увиливает от возвращения в столицу. Прирожденный воин и полководец, он страшится непонятных государственных тягот, избегает дворца, а все время проводит в походах. Сейчас он присоединился с небольшим отрядом к войску герцога Ульриха Завоевателя, который повел освобождать Берн и Шальк от вурдалаков, расплодившихся троллей и каких-то неведомых огров, что вроде бы горные, но почему-то захватили долину и перебили живущих там людей…
Сэр Уильям Маршалл только вчера прибыл в Вексен, а так он, несмотря на возраст, обычно бросается из одного конца королевства в другой, едва успевая гасить ростки мятежа. Но уже вчера к нему прискакал гонец: мятежный барон Сегунд Толстый снова собирает обиженных на короля рыцарей под свои знамена…
Из могущественных лордов королю просто не на кого опереться. Он признался как-то ему, Стефэну, в минуту королевской слабости, что никогда еще не чувствовал себя на троне так шатко, как теперь, но никак не нащупает причину.
Стефэн умолк и посмотрел на меня с немым вопросом в глазах. Я покачал головой.
– На меня не рассчитывайте. Я и не опора, и не Эркюль Холмс, чтобы щупать слабые места королевской власти. Мне есть что щупать.
– Да уж не сомневаюсь, – вздохнул сэр Стефэн. – Сэр Ричард, здесь я оставлю вас. Вы идите к королю…
– Зачем?
– Он наверняка ждет вас.
– Лучше бы не ждал! – вырвалось у меня.
– Почему?
– Если бы вы знали, от чего пришлось из-за него отказаться!
Он посмотрел с любопытством.
– От какой-нибудь молоденькой графини? Да еще прямо из спальни пришлось выпрыгивать прямо в седло?
Я вздохнул.
– Да, конечно… Разве что-то может быть интереснее?.. Разве что постель герцогини…
У него загорелись глаза.
– Постель герцогини?
Я пожал плечами.
– А то и принцессы.
Он задохнулся от восторга.
– Сэр Ричард!
Я сказал устало:
– Ладно, идите, проверяйте свою удвоенную стражу.
– Слушаюсь, сэр Ричард!
– Идите, идите, идите…
Когда я шел через площадь, обратил внимание на роскошный дворец архиепископа на той стороне. Богатые экипажи у подъезда, народ снует взад-вперед, чувствуется деловая суета. Не похоже, что церковь свернула свою деятельность.
Я уже знал, что архиепископ обычно редко показывается из своей резиденции, но в связи с тяжелой болезнью короля перебрался в столицу и живет в этом роскошном доме, окруженном высоким забором, где стража бдит едва ли не больше, чем на городских вратах.