Или задеты в наименьшей степени.
Как я понимаю, интересы ее родителей можно вообще не учитывать. С тех пор, как она пошла по рукам, они наверняка махнули на нее рукой. А то и перекрестились за ее спиной.
На всякий случай я велел, если есть необходимость, укрепить ворота и увеличить стражу в ключевых точках на стенах.
Барон Альбрехт вдогонку распорядился отремонтировать стену, я поблагодарил его мысленно: хоть кто-то берется отдавать неприятные хозяйственные приказы помимо меня, вечного эксплуататора.
Я в перевозке этого факела войны не участвовал, не по чину гроссграфу такой фигней заниматься. С частью войска сделал марш-бросок, к своей крепости.
Подсвеченные желтыми огнями облака плывут очень медленно, зато плотно, как стадо пасущихся овец. Солнце проглядывает редко, как раз в такое мгновение мы увидели далеко впереди мою крепость: вспыхнула под прямыми лучами, словно игрушечный замок, выточенный из цельного куска янтаря.
А ведь в самом деле из цельного куска, мелькнула мысль. Только это не янтарь, а перестроенный не то гранит, не то вообще нечто, лишь напоминающее камень.
Крепость приближалась, росла, и яснее становились ее исполинские размеры, где во внутреннем дворе легко поместится немаленький город.
Народ высыпал навстречу с ликующими воплями, я улыбался и отечески поводил по воздуху рукой. Что означает этот жест, не знаю, но видел, что так делал Барбаросса.
Бобик унесся инспектировать кухню, Зайчик ушел за конюхами, те шепотом сообщили ему, что припасли горсть гвоздей и полдюжины сломанных подков. Я, на ходу в свои апартаменты, велел вызвать Миртуса. Когда он прибыл, я строго поинтересовался, составил ли он по моей просьбе — да-да, просьбе! — подробнейшую карту с опасными для человека местами, где либо обитают опасные твари, либо там что-то коварное, вроде Зыбучих Камней, скукоженных долин, Гиблых Рощ, исчезающих озер, просто огненных трещин, к которым лучше не приближаться, а также всяких подозрительных сел, где либо могут водиться оборотни, либо все жители там оборотни, перевертни и волкодлаки.
— Все готово, ваша милость, — заверил Миртус. — Я только ждал, когда вспомните и возалкаете.
— Что за возалкаю? — спросил я с подозрением.
Он чуть смутился.
— Это я стараюсь осваивать и церковные слова. Священники любят, когда вот так…
— Возалкаю, — сказал я твердо, — не то слово. Подозрительное какое-то. Возжелаю — другое дело. Даже возизволю! Ну вот, возжелал и возизволил. Давай!
— Сейчас принесу…
Карту опасных мест я изучал куда внимательнее, чем любой бы из рыцарей. Не потому что трус, хотя свою шкуру очень ценю и не хотел бы лишний раз получить молотком по пальцу, но мне придется чаще других мотаться из конца в конец Армландии, а на Зайчике с разгону могу вскочить в какую-то большую неприятность. Хотя, конечно, могу и проскочить…
— Ну лучше не вскакивать, — проговорил я вслух. — Спасибо, Миртус! Как дела у магов-естествоиспытателей?
Он торопливо поклонился.
— Ваша светлость, некоторые с помощью магии сна себя лишили!
— Зачем?
— Чтобы подольше заниматься работой.
— Чревато, — изрек я. — Быстро перегорят. Пусть соблюдают рабочий режим. Передай как пожелание, а не приказ! Я хочу, чтоб их хватило надолго. А то есть такие, что сперва с головой в работу, а потом бросают все и по бабам, и по бабам… Закон маятника, не слышал?
— Нет, ваша светлость.
— Услышишь, — пообещал я. — Сволочной закон. Так что береги наших магов-естественников.
Он снова поклонился.
— Все сделаю, ваша светлость.
— Но не дави, — предупредил я. — Наука не терпит насилия.
Он попятился, кланяясь, как раб перед лицом восточного деспота. Я морщился, Миртус никак не может себя найти в новой роли, предпочел бы сдать властные полномочия, но я теперь понимаю тех высоких политиков, которые держат на руководящих постах не самых способных, а самых преданных.
Едва он скрылся за дверью, я хлопнул в ладоши. Прибежал оруженосец, поклонился быстро и преданно, но с достоинством верного щенка.
— Мое повеление, — сказал я. — Нет, просьба, понял?.. Пригласишь в главный зал сэра Растера, барона Альбрехта, не забудь пригласить отца Дитриха, сэра Максимилиана, барона Варанга, графа Ришара…
Пока я перечислял наиболее отличившихся соратников, военачальников и знатных лордов, что приняли участие хотя бы в заключительном походе, он поклонился и сказал просительно:
— Может быть, в малом зале?
— А стола здесь еще нет, как погляжу. Будем пить, как на привале?.. Но это поправимо, я сам распоряжусь и прослежу. А что в большом?
— Ничего, — признался он. — В смысле, пусто.
— А в малом?
— Тоже ничего, но туда легче принести стол и кресла. Все поместятся. И уютнее будет.
— Ну, смотри, — сказал я милостиво и в то же время с угрозой. — Старайся! Все будешь делать хорошо, сенешалем поставлю. Главное, не бойся проявлять инициативу. Как вот щас…
Через час в холодный и пока что абсолютно голый зал входили мои орлы, довольные и гордые, одни в роскошных праздничных одеждах, другие в практичной походной, что хороша на все случаи жизни, а Растер так и вовсе явился, гремя и бряцая железом на плечах, голове, поясе и в наколенниках.
Наконец явились Варанг и Ришар, уже в походной одежде, готовые к отъезду в свои земли, пришел бодрый и всегда готовый к драке Митчелл. Отец Дитрих вошел последним. У него все поспешно испросили благословения, он перекрестил всех, на меня поглядывал вопросительно.
Я указал на середину зала.
— Первый стол уже сколотили, сейчас принесут. Сидеть пока что придется на табуретках. Но мы ведь рыцари, заноза в заднице для нас не смертельна. Прошу садиться!
Барон Варанг остановился, осматривая стол и стулья.
— Где садиться?
Я отмахнулся.
— Пока табличек не заготовлено. Садитесь, кому где табуретка покажется надежнее. Или где заноз меньше.
— А вы, сэр Ричард?
— Сяду туда, где останется место, — ответил я сварливо. — Барон, мы судьбы вселенной решаем, а вы о каком-то гребаном этикете! Мы же мужчины, женщин нет, о каком этикете речь?
Граф Ришар сдержанно усмехнулся, на меня поглядывает с любопытством, словно видит впервые. Отец Дитрих перекрестился.