— А как это: спорить, но не перечить?
Я подумал, отмахнулся.
— И я пока не вижу разницы, но она ж есть? Есть. Должна быть. Так что право спора за тобой. В споре ты можешь мягко поправить меня… но только мягко, морда!.. деликатно указать на более короткий и менее ухабистый путь.
Он кивал, лицо становилось все несчастнее.
— Да-да, ваша светлость…
— Ты же теперь не просто забитый маг, — напомнил я строго, — от которого требуют побыстрее переплавлять свинец в золото. Ты уже руководитель!
Он улыбнулся искательно, на меня посматривал снизу вверх вовсе не из-за нашей разницы в росте: будь он на коне и тогда бы ухитрялся смотреть снизу.
— Ваша светлость, — произнес он умоляюще, — не мое это… Вы пригласили инквизиторов, а меня от одного их вида трясет сам не знаю как. Так и кажется, что присматриваются… вот бы пригласили еще и своих магов!
— Так ты ж сам пригласил, — напомнил я. — Куча при-ехала.
Он сказал умоляюще:
— Они тоже не хотят командовать.
— Почему?
— Каждый чего-то стремится добиться в своем тайном… или не тайном деле!
— Ну-ну, — ответил я сварливо, — все дерутся за власть, только вы, чертовы маги, от нее отбрыкиваетесь? Ладно, че-нить придумаю… Но пока давай руководи. Понимаешь, из тех, кто рвется руководить, не всегда получаются эти… руководители.
Он вздохнул.
— Понимаю.
— Вот я, к примеру, — сказал я, — красавец, умница, весь из себя, а руководить не люблю! Как и ты. Но — приходится. И уже наруководил лучше, чем любители… Надо, Миртус, надо! Будь проще с людьми, и тролли к тебе потянутся.
Теперь я то и дело выезжаю на Зайчике, держа амулет-копалку в опущенной руке, проношусь по обочинам дорог, возле приметных утесов и одиноко стоящих древних деревьев. Люди везде одинаковы: домохозяйки прячут деньги в бельевом шкафу между третьей и четвертой стопкой белья, семьдесят процентов юзеров Инета ставят пароль «123456…», а клады закапывают возле приметных утесов недалеко от проезжей дороги.
Сэр Растер охнул, когда вечером я вывалил на середину стола кучу сокровищ, где одних золотых монет на два кувшина, а еще множество драгоценнейших женских украшений.
— Где вы отыскали?
— По дороге к тоннелю, — объяснил я. — Валяется по дороге, коню пройти мешает! Думаю, надо собрать, а то копыта надколет. Хоть, правда, бабки и высокие.
Он посмотрел вытаращенными глазами.
— Что, прямо на дороге золото?
— Я езжу только прямыми дорогами, — ответил я уклончиво. — Как ворона летит! Бог меня любит, как видите. Как Верховный Паладин ме-е-е-лкого такого паладина. И помогает. Если бы я просил на пропой, думаете, послал бы такое богатство? Самого бы послал, еще бы и наподдал в шею.
Он посмотрел опасливо наверх, словно ожидал увидеть во всем грозном блеске Небесного Паладина, но взгляд уперся в неотделанный свод, крепкий, как Хребет.
— Вы завтра собирались осматривать место…
— Не стесняйтесь, — сказал я благожелательно, — да, осмотрю место, откуда начну рыть. Тоннель. Даже — Великий Тоннель. Или Туннель. Кому как нравится, я демократ. Клич я уже бросил…
— Думаете, много народу откликнется?
— Я обещал платить хорошо.
Он подумал, согласился:
— А-а-а. Если еще и платить будете, тогда откликнется много. Прокачусь-ка я с вами!
Я удивился:
— Сэр Растер! А как же насчет попировать?
Он сказал значительно:
— Пир — святое дело! И самое главное. После походов и битв, конечно. А мы с вами сделаем вид, что в походе. Не зря же вы решили копать этот чертов тоннель?
— Не зря, — согласился я.
— Хитрый вы, сэр Ричард! Настоящий правитель.
— Спасибо на добром слове. Хорошо, только я встаю рано.
Он хохотнул.
— Не раньше меня.
Утром я вскочил пораньше, в окна вливается тугими волнами очень уж бодрящая свежесть, просто чересчур, пупырышки по всему телу. Ступни промахнулись мимо шкуры на полу, кожу ожег холодный, как лед, камень. Оделся торопливо, в окно видно, как двое вытаскивают бадью из колодца, проползла подвода, полная желтых голов сыра…
Я высунул голову из окна как раз в момент, когда из конюшни неторопливо вышел сэр Растер. На пороге вспыхнул, словно направил десятки зайчиков мне в глаза, доспехи всегда держит начищенными. За ним топает оседланный брабант, спокойный и невозмутимый, как плато, на котором стоит крепость.
Я не успел отскочить от окна, Растер заулыбался и помахал рукой.
— А вы в самом деле ранняя пташка, — крикнул он жизнерадостно. — Я тут заодно покормил и вашего Зайчика.
— Совсем разбалуете, — откликнулся я. — Знаю, что таскаете ему тайком…
— Ну что вы, сэр Ричард! — воскликнул он сконфуженно.
— Знаю-знаю, — сказал я ворчливо.
Кое-как одевшись, перевязь с мечом нацепляя уже на ходу, я выскочил из покоев. За мной вприпрыжку бежали пажи и оруженосцы, стараясь одеть лорда, будто я калека. Я отмахивался, приводя всех в недоумение: в чем другие видят знаки престижа и высокого положения, я вижу совсем другое. Еще бы инвалидную коляску притащили.
Наши кони бодро вынесли нас за ворота, Бобик ликующе бежит впереди, часто с надеждой оглядывается на Растера. С утра солнце палит сильнее, чем на Юге, зеленая долина неуловимо быстро перешла в каменистое плато, а оно сменилось сухим песком. И хотя далеко на горизонте видны зеленые холмы, но здесь раскаленные пески, ветер усиливается, я чувствовал, что поднимается буря.
Растер тоже тревожно оглядывался, но голос его прозвучал бодро:
— Нам вот только добраться до тех отрогов…
— И что?
— Там всегда затишье!
Я смерил взглядом расстояние, совсем близко, а за спиной уже небо красное и тяжелое от тучи песка.
— И что, в самом деле?..
— Увидите!
Его брабант идет тяжелым, но рассчитанным на долгую дорогу галопом, вынослив, как жилистый черт, Бобик убежал далеко вперед, Зайчик держится близ коня Растера, ревниво сравнивая высоту его холки со своей.
За спиной туча становилась все ближе и ужаснее. Я чувствовал ее тяжесть, пригибался к конской гриве, рядом точно так же наклоняется Растер, но лицо спокойное, а потом он распрямился, его брабант перешел на шаг, хотя все еще не в мыле.