Он дернулся, будто я ему тараном в лоб, вельможи застыли. Сэр Уильям и отец Феофан, а также сам Барбаросса, смотрели на меня, как на Вовочку, что явился в класс подстриженным, в чистой рубашке, никого не ударил, не обматерил, а с учительницей еще и поздоровался.
Барбаросса, наконец, с трудом прочистил горло:
– Э-э-э… Что-то я не понял…
– Чего? – спросил я невинно.
– Где это вы меня, сэр Ричард, облили помоями. Вроде бы нет, а чувство какое-то…
– Вы стали подозрительным человеком, – произнес я сокрушенно. – Ничего не поделаешь, издержки профессии. Но я в самом деле отношусь к вам с великим уважением и считаю вас законно избранным королем.
Он спросил с еще большим сомнением:
– Да? Но вот некоторые до сих пор все еще называют меня узурпатором.
Я махнул рукой:
– Это отъявленные монархисты, не принимайте их всерьез. Они помешаны на так называемом законном престолонаследии. Что значит: отец передает корону сыну, тот – внуку, внук – правнуку… и пошло-поехало. Дурь несусветная.
Он всматривался в меня с великим недоверием, все еще выискивая подвох.
– Дурь?
– Несусветная, – подсказал я любезно.
Он пробурчал с подозрением в голосе:
– А что в этом плохого?
– Все, – ответил я уверенно.
– Да? – спросил он с сомнением. – Зато исключается кровавая борьба за престол. Юные принцы с детства учатся управлять государством, получают настоящее образование, общаются с принцами и принцессами других стран, крепят связи династическими браками…
Сэр Уильям и отец Феофан поддержали его слова сдержанным гулом одобрения. На меня смотрели с нескрываемой подозрительностью, как на человека, что сумел лучше всех польстить королю и втереться на первые места, оттеснив их, действительно преданных и знающих свое дело.
– Ваше Величество, – объяснил я, – я демократ. Хоть и лягаю демократов обоими копытами при каждом удобном случае, но я демократ, хотя половину нынешних демократов перестрелял бы немедля, а вторую половину – перевешал. Если остался бы еще кто, ну там третья половина, у нас такое бывает, тех на кол. И – рукоятью, рукоятью! Но все-таки я демократ по убеждениям, потому для меня демократические ценности – не пустой звук. Я признаю вас королем, потому что вы единственный, насколько я знаю, из окружающих королей, кто пришел к власти законным демократическим путем.
Барбаросса молчал, вконец обалделый, а сэр Маршалл осторожно напомнил:
– Его Величество тогда еще изволил быть вожаком вольных рыцарей… вторгся в королевство с северо-востока, разбил небольшой отряд сэра Руерга, а затем, пользуясь междоусобной войной, ворвался в столицу и низверг прежнего короля с трона.
Отец Феофан перекрестился и уточнил:
– Низверг с трона, а затем и с балкона. Прямо на камни городской площади.
– Сперва с трона, – поправил сэр Маршалл, – впрочем, можно считать, что это получилось одновременно. И тут же Его Величество ухватил слетевшую с головы короля корону и, даже не обтерев от крови, водрузил на голову.
– На свою собственную голову, – льстиво добавил отец Феофан. – А потом еще и кивнул ею в знак согласия.
Барбаросса буркнул:
– Кровь врага украшает мужчин.
Он все зыркал на меня с недоумением, а я сказал с твердым, как адамант, достоинством:
– Вот это и есть демократия в чистом виде! Которую я, как истинный демократ, приветствую и признаю. Вам никто не передавал власть всего лишь на том смехотворном основании, что вы родились в королевской семье сынком короля. А если этот сынок дурак? Все равно власть надо передать ему, таковы идиотские законы престолонаследия! Нет, это грубейшее нарушение прав человека, ко всему прочему. Мы все рождаемся равными, потому и на престол у нас должны быть равные права. При таком раскладе получает трон, естественно, лучший. Потому я, как убежденный демократ, полностью признаю вас законным королем на свободных демократичных выборах, когда шансы на престол были у всех!
Барбаросса не отрывал от меня пронизывающего взгляда. Пожив на свете немало, еще больше повидав, он видел, что я говорю искренне, это озадачивало его больше, чем если бы я сложил свои полномочия и отправился в монастырь.
Сэр Уильям проговорил озадаченно:
– Многое крамольно, однако… сэр Ричард как будто бы прав…
– Как будто бы, – рыкнул Барбаросса.
– С точки зрения церкви, – сказал отец Феофан, – сэр Ричард говорит как правоверный сын церкви и понимающий христианин…
Я раскланялся, как на сцене перед залом, и, заканчивая речь, сказал горячо: