Священник и король задумались. Я видел, что и все рыцари заскрипели суставами, думают. Даже Ланселот и вся наша свита впали в тяжелое раздумье.
Конрад нетерпеливо буркнул:
- А что тут думать? "Ты сильнее меня" -вот самые гадкие слова.
- Нет, ваше высочество. Мужчине труднее всего сказать "Я был не прав". На какие только ухищрения ни идет только бы не сказать их!.. А вам даже не пришлось их говорить. Вы захватили королевство Арнольда, а потом вернули по своей королевской воле. Никто у вас не отнял, вернули сами. Теперь же вам просто стоит чуть-чуть закрепить свой имидж... то есть образ в глазах своих людей и вообще всего мира... Для этого, например, самое простое - отправить хотя бы тысячу воинов в крепость Зорр... этого мало, но сразу возвысит вас в глазах христианского мира... Или выставить на границах своего королевства заслоны против проникновения агентов Тьмы...
Священник торопливо забормотал молитву, глаза его испуганно и с великой надеждой следили за мной. Король призадумался, прорычал:
- Да это не трудно... Что для меня тысяча!.. Могу и пять, да надо ли?..
- Вообще-то, - сказал я осторожно, - король Арнольд отправил в Зорр пять тысяч воинов...
Священник сказал скороговоркой:
- Благое дело сотворил, благое...
Конрад рыкнул, походил взад-вперед перед троном.
- Но я тогда и сам превращусь в исусика!.. Нет, меня заплюют мои же рыцари. Скажут, что вот-вот у меня отрастут крылья, как у большого жирного гуся. И над головой уже нимб... хотя я знаю, что это просто рога срослись.
Я сказал проникновенно:
- Ваше высочество!.. Нет в Зорре исусиков, нет. Есть нормальные здоровые рыцари. Что такое рыцари? Это крепкие мужчины с отвагой в сердце и...
Пальцы мои тем временем сняли с пояса молот. Конрад насторожился, глаза сузились, рука потянулась к рукояти меча. Я с силой метнул, держа взглядом скульптурную группу из руин Кельтуллы. Молот пронесся с диким воем, мраморная статуя треснула, взорвалась тысячью мельчайших осколков. Они еще летели через зал, а молот, описав красивую дугу, смачно шлепнулся в мою подставленную ладонь.
Я улыбнулся Конраду, что не сводил с меня глаз повесил молот на пояс и учтиво поклонился.
- Как видите, ваше высочество... А я ведь воин Зорра, христианского королевства.
В зале стояла потрясенная тишина. Рыцари застыли с выдернутыми из ножен мечами. Конрад кивком велел спрятать железо в ножны, посмотрел на меня, насупясь:
- Что за чертов молот у тебя, рыцарь?
- Языческий, - ответил я, - который, вон посмотрите, ваш священник не одобряет...
Священник, белый от ужаса, крестился, бормот, молитвы, руки его мелькали со скоростью ветрянс мельницы во время урагана. Он упал на колени и бил лбом о мраморный пол, усеянный останками мраморной композиции.
- Да-а, - сказал Конрад с удовольствием. - Да ты еще и богохульник?.. Тебя ж за эту статую церковь проклянет!.. И на костер, на костер... Еще и танцы вокруг костра устроит.
- Наша, - сказал я и выдвинул по-ланселотьи нижнюю челюсть, - что в Зорре, не проклянет.
Он все еще колебался, раздумывал. В зале было тихо. Конрад был известен как непредсказуемый король, который решения принимает быстро, никогда не советуется с окружением... и почти никогда не ошибается.
- Ну, - проговорил он медленно, все еще раздумывая и подбирая слова, - если святоши Зорра такой молот не отобрали и не бросили в огонь... Ладно, на том и порешим! Я пришлю вам пять тысяч воинов!.. Нет, пять прислал Арнольд, я пришлю семь. Мог бы и тысячу, у меня один стоит десяти Арнольдовых, но... пусть будет семь.
Глава 3
Назад то неслись во весь опор, то ползли как черепа хи. Ланселот оглядывался, словно за ним мчался табун чертей с вилами. Но за нами двигалась прекрасно обученная конница, которой нужно давать время на отдых. Земля грохотала и стонала, когда все семь тысяч тяжеловооруженных всадников хвастливый Конрад прислал сильнейших - скакали за нами следом.
В конце концов Ланселот объявил барону Генкелю, командующему этим семитысячным отрядом, что мы поедем вперед, чтобы организовать им достойную их славы и воинского умения встречу. Но когда мы оторвались на полмили перед, Ланселот повернул голову в мою сторону, и я увидел, что неустрашимый рыцарь смертельно напуган.
- Как, - воскликнул он в яростной растерянности, - как ты осмелился разбить священную реликвию?..
- Как? - переспросил я. - Да молотом, как еще... А здорово брызнуло?
- Не играй словами! - сказал он металлическим голосом. - Такого кощунства... даже от тебя не ждали!
- Но результат на лице? - спросил я. - Конрад отправил в Зорр большой отряд. Что еще?
- Да что Конрад... Тебе не дорога твоя душа?
Он покачивался в седле, ровный и железный, как прежде, но лицо впервые было испуганным, а глаза вылезали из орбит. Даже нижняя челюсть стала короче, что ее хозяина нисколько не портило. С этой челюстью и страхом на морде лица он стал несколько человечнее, что ли. Но на меня бросал острые злые взгляды, что высекали искры о мои доспехи. Не будь этого железа, я бы уже истекал кровью.
- Я сумею это объяснить святой инквизиции, - ответил я. - Ну, попробую суметь.
- Да кто тебя будет спрашивать? Тебя сразу к столбу на площади! Я первым брошу факел на кучу хвороста!
- Не будем решать за святую церковь, - предложил я. - Это кощунство... это даже дьявольская гордыня - предрешать приговор святейшей инквизиции! Не так ли, сэр Ланселот?
Он задохнулся, будто его ударили бревном в живот. Я старался держать лицо каменным, по-ланселотьи, как я это называл, хотя сейчас Ланселот был похож на кролика под копытами боевого коня. Сам же я внутри трясся мелкой дрожью, ибо вовсе не был уверен, что поступил правильно. Нет, я поступил правильно, но не уверен, что инквизиция это оценит так же, как оценил я.
- Главное, - сказал я, - что сам Конрад не рассвирепел, что я разбил эту статую. Этого я страшился больше всего.
- Да ему на трофеи наплевать, - отмахнулся Ланселот. - Для него важнее привезти в свою столицу, показать, похвастаться, утвердиться, чтобы все видели. А потом уже и забывает.