Я ощутил себя на перекрестье взглядов, развел руками:
— Да ладно вам. Наследница таких обширных земель должна быть опаснее любых драконов! В маму.
Яйцо завернули в несколько слоев ткани, леди Беатрисса приняла его обеими руками, вызвав восторг у Бобика, только красная лошадка под своей хозяйкой пугливо прядала ушами и нервно косилась большими испуганными глазами.
Не знаю, по каким критериям я включил в свой отряд сэра Ворпеда, массивного и малоподвижного рыцаря, лицо всегда красное, распаренное, он тяжело отдувается, даже когда просто стоит, хотя при долгом беге или после него сопит и вздыхает точно так же тяжко.
Возможно, это моя ошибка: слишком религиозен, в постный день не стал есть мясо, и сейчас, глядя, как рыцари с шуточками жрут жареного кабана, снова перекрестился и отсел в сторону. Я заметил, что он крестится чаще других, у него в это время на лице появляется исступленное выражение, мол, а я все равно заставлю себя каждый день отжиматься от пола, учить в день по три английских слова и перестану нажираться с приятелями. Это вот перекрещивание себя перстами — не что иное, как напоминание себе же, что я в этой вере, я все еще держусь в ней, не поддамся языческому, что тянет вниз, в хаос, в баб и пьянку. Буду возвышать себя, несмотря на все соблазны, буду держаться, живот втянут и плечи расправлены, даже когда никого вблизи, ибо Господь все видит, а я хочу стать лучше, чем я есть, а вот таким, как сейчас, можно только в отрочестве, когда все еще в личинках, но потом дорога только в грузчики да уборщики улиц, если не стану возвышать себя отказами от сладких соблазнов, заменяя их трудной и неприятной учебой, тренировками, семинарами, курсами повышения квалификации…
И отец Бонидерий появляется возле него не случайно: ощутил, что воля Ворпеда шатается… в смысле, вера этого рыцаря недостаточно крепка, чтобы выдерживать давление могучих инстинктов, которые десятки миллионов лет накачивали мускулы и учились ломать все препятствия.
Мы снова мчались, когда рысью, когда галопом, всех снедает нетерпение, а меня еще и тревога: ну не может быть, чтобы не стряслась какая-нибудь пакость. Ведь если под кем лед трещит, то подо мной ломится, а сейчас самое время: вот уже несколько дней ничего не случалось.
Еще одна ошибка, мелькнула мысль, которую Барбаросса мог бы поставить мне в вину, что я не прибыл в «свои» земли сразу, в разгар лета. Летом, как известно, не воюют. Хотя вроде бы лето как раз и самое удобное время для войны: сутки почти полностью состоят из дня, прерываемого короткой ночью, для конницы всегда есть корм, для войска не надо искать теплых домов: поспят и на голой земле. Реки можно перейти вброд, а крупные легче переплыть, противник урожай еще не собрал, и если сжечь его поля, порубить виноградники — либо околеет с голоду, либо торопливо сдастся. Все-таки здесь не тот климат, чтобы успеть вырастить еще один урожай до зимы.
Однако все остаются беречь и собирать свой урожай, потом молоть, заботливо складывать мешки с мукой, а уже осенью начинаются войны, это после того, как на День святого Мартина крестьяне поставляют оброк, а вассалы привозят ежегодную дань. В честь завершения этих дел устраиваются охоты на скошенных полях… именно на скошенных, а не как ранее подавалось в моих школьных учебниках, описывая тяжелую жизнь крестьян не то при царе, не то при коммунизме.
Сейчас, увы, как раз такое время, когда урожай уже собран, дни не такие жаркие, а войско легко прокормить хоть своим хлебом, хоть захваченным у противника. Насколько помню, самые массовые битвы, начиная со знаменитой при Кресси, происходили с конца августа по конец сентября.
Сейчас уже конец сентября, но дни еще теплые, войско можно провести маршем быстро, но есть риск, что осенние дожди застанут войско в пути, дороги размоет, реки переполнятся и станут непроходимыми. Все отсыреет настолько, что даже костры не разжечь, так что рисковать вряд ли кто станет.
Правда, зимой есть то преимущество, что замерзшие дороги выдержат как тяжелую конницу, так и громоздкие повозки. По льду можно перейти ранее непроходимые болота, озера и даже реки, однако первым, кто после Чингисхана и тевтонских рыцарей попытался вести войну зимой, был Наполеон, но и он, несмотря на свой военный гений, проиграл зиме…
Все равно, большие или малые войны разворачиваются, народ в них гибнет как мухи. Целые провинции пустеют, но, странное дело, проходит всего несколько лет, и все отстраивается, снова везде растут деревни и заполняются города.
Вообще-то при таких темпах рождаемости, когда женщина рожает столько, сколько может рожать, народ плодится, как кролики. Я помню из школы, что когда по Европе, и без того обезлюдевшей от опустошительных войн всех против всех, прокатились еще и две-три ужасающие по силе эпидемии чумы и Европа фактически обезлюдела, папа римский специальным эдиктом не только разрешил, но и настоятельно советовал мужчинам брать в жены столько женщин, сколько может защитить, «дабы снова наполнить землю людьми и тем самым выполнить волю Божью».
Потом, когда Европа стала подниматься из руин, снова вернулись к прежней практике моногамии, хотя мормоны так и остались многоженцами, понравилось, а здесь, как я понимаю, в отдельных областях этот обычай трансформировался в тетравленд, то есть жена убитого брата переходит к младшему, а если некто захватывает замок и убивает хозяина, то женщины переходят к нему в качестве его жен по праву тетравленда, что вообще-то справедливо: женщины всегда должны быть под мужской защитой, и если одна защита рушится, то ее должен предоставить им тот, кто ее разрушил.
Таким образом, у меня есть замок в Срединном королевстве, так я его называю, с тремя женщинами, считающими себя моими женами… ума не приложу, что с ними делать, и сейчас вон проезжаем мимо замка Крумнивольд, где у барона три жены. Говорят, он крайне враждебно встречает всех, кто проезжает по его землям… Надо сперва выяснить, не придерживаются ли он и его жены этих устаревших обычаев. Не хотелось бы ехать дальше обвешанным новыми женами, как удачливый охотник утками.
Впрочем, их можно оставить на местах, опыт уже есть. Хоть сперва получилось вроде бы случайно, само по себе, но получилось же, так что опыт надо принять на вооружение.