Она вскрикнула в ужасе:
— Я ничего не умею!.. Ты шутишь?
— Ничего и не надо, — утешил я. — Хуже, если бы что-то умела. Я им такую Хартию Вольностей всобачил, что всех заставит работать впятеро больше, но по их собственной воле. Так что скоро Совет будет собран действительно из умнейших, вне зависимости от их знатности. Они и будут руководить герцогством на всех уровнях. Ты пей, не отвлекайся. А я посмотрю на этот цирк.
— Страшно, — сказала она умоляюще. — Я лучше с тобой на коне.
— Низ-зя, — отрезал я. — И так уже начинают хихикать, что вожу ребенка с собой.
— Я не ребенок!
— А с виду? — спросил я. — Мужчины знают, что внешность женщины обманчива, но не хотят верить. Но я буду появляться сюда часто. А ты постепенно войдешь в курс.
В двери заглянул Переальд:
— Ваше высочество, к вам отец Дитрих.
— Проси, — сказал я.
Эльфийка боязливо затихла и отодвинулась. Когда дверь отворилась и вошел отец Дитрих, я поспешил навстречу, а Лалаэль смиренно поднялась и опустила глазки, как и передние лапки.
ГЛАВА 6
Отец Дитрих коротко благословил меня, на эльфийку бросил беглый взгляд и тут же забыл о ней, как и о красивом ковре во всю стену за ее спиной.
— Сюда, — приговаривал я, — сюда, отец Дитрих… Герцог умел устраиваться, дворец у него побогаче иных королевских… Вот это кресло как будто для вас сделано…
Он сел со вздохом облегчения, я тут же сунул ему в руки листки с подчеркнутыми или даже обведенными красным абзацами Хартии Вольностей.
— Это те, на которые я намерен обратить особое внимание…
Он поднял на меня взгляд ясных глаз, лицо усталое, но все равно полное жизненной силы.
— Надо ли было выхватывать корону? — спросил он с мягким укором.
— Это случилось почти произвольно, — ответил я виновато.
Он хмыкнул.
— Думаю, не совсем уж и так.
— Отец Дитрих?
— Сын мой, — сказал он, — ты соображаешь быстро. И даже действуешь иногда раньше, чем сообразил… что сообразил. Это я к тому, что наверняка пришло в голову, как надо показать лордам, что хозяин положения везде и во всем именно их сюзерен Ричард. Даже церковь, дескать, не выше.
Он покосился на замершую эльфийку, что так и не пошевельнулась, вздохнул.
— Отец Дитрих, — запротестовал я и тоже бросил на нее взгляд. — На такое кощунство я никогда не пойду!
— Но что-то же заставило так поступить?
Я вздохнул.
— Не знаю… Не знаю, зачем мне понадобилась эта мальчишечья выходка. Наверное, воспоминание детства… Как-то читал, что когда-то один великий завоеватель древности по имени Бонапарт решил короноваться, причем — сразу императорской короной, для этого вызвал к себе папу римского. Тот начал обряд, но когда корона уже была над головой Наполеона, тот внезапно выхватил ее из рук опешившего папы и сам надел себе на голову. Тем самым подчеркнул, что ни от кого не желает получать эту милость, даже от папы. Сам завоевал много королевств и стал императором по своей воле.
Отец Дитрих слушал внимательно, кивнул, сказал без всякого раздражения:
— Ну вот, я же говорил.
— Отец Дитрих, — спросил я встревоженно, — вы сильно обиделись?
Он покачал головой.
— Не сильно, хотя это и вызвало смешки. Хотя, конечно, мне больше нравится поведение императора Карла Великого.
— В день коронации? — спросил я.
— Да, — ответил он. — Карл прибыл в Рим, чтобы спасти его от захвата Византией, а когда зашел в базилику и опустился на колени перед алтарем, к нему сзади подкрался папа Лев Третий и неожиданно возложил ему на голову императорскую корону, чему Карл Великий был весьма удивлен.
Я фыркнул.
— Так я и поверю. Он ведь стал таким образом легитимным правителем всей Европы и… не ожидал?.. Ладно, корона короной, но главное — реформы.
Эльфийка наконец решилась сдвинуться, пропищала очень отважно, хоть и дрожащим голоском:
— У вас очень болят ноги… Нужно скрестить…
Отец Дитрих посмотрел на нее внимательно.
— Как почуяла?.. Хотя это неважно. Уже и скрещивал, и вытягивал… Но так еще больнее.
Я посмотрел на него, на нее.
— А если еще раз?
Отец Дитрих слабо усмехнулся, с некоторым трудом закинул вытянутую ногу на другую, сразу же поморщился.
— Ну вот, теперь вообще…
— Потерпите, — сказала эльфийка настойчиво. — Еще немного… еще… Я же чувствую…
Он кривился все сильнее, уже взялся обеими руками за ногу, намереваясь вернуть в прежнее положение, но прислушался, застыл в такой позе, затем убрал руки и медленно разогнулся.