Он вскричал с огромным облегчением:
— Господин! Теперь никто не посмеет относиться к госпоже Алвиме без должного уважения!
Прошел еще день, ночью она пришла в мою постель, тихая и готовая исполнять свой долг, все это время я называл и продолжаю называть ее Алвимой, ни разу не обмолвившись, кто она мне. Все-таки и жена, и наложница — это нечто обязывающее. Женой называть не хочу, наложницей — унизительно для нее, с моей точки зрения, хотя она так не считает, ибо наложницы пользуются по закону всеми правами, что и жены, только дети от них не имеют доступа к трону или имуществу, кроме той части, что выделит отец или его жена по своей воле.
Впрочем, она могла считать себя кем угодно, это ее дело, я деликатно не влезал в это, местные реалии, этнографию, томагавки и бубны с плясками.
Герст с утра побывал со своими людьми на землях юнашитов, их везде принимали с почтением, как старших, вернулся и с восторгом доложил, что теперь все иначе.
Я подозвал Алвиму, она взглянула мне в лицо, во взгляде проступила печаль, а из груди вырвался тихий вздох.
— Уезжаете, мой господин?
— Надо, — сказал я тяжело.
Она сказала тихо:
— Я понимаю. Мужчины меняют мир.
— Стараемся, — ответил я неуклюже. — Иногда получается. Хоть на песчинку, и то хорошо.
— Это ваше предназначение, — прошептала она. — А наше… дать вам отдых и силы. Где бы мой господин ни бывал, пусть помнит, что здесь его любят и ждут.
Я привлек ее к себе, наклонился и поцеловал в губы.
— Знаю. И… благодарю. Для нас очень важно, чтобы ждали и любили.
— Это все есть у моего господина.
Она сняла с пальца кольцо и протянула мне:
— Это моему господину.
— Спасибо, — ответил я, — но в моем народе мужчины дарят женщинам всякое… такое.
Она покачала головой:
— Это не подарок.
— А что?
— Кольцо Возвращения, — пояснила она. — Где бы мой господин ни оказался, ему стоит повернуть его камешком вниз, и его немедленно доставят в этот зал.
— Ого, — сказал я. — А в какое-то другое место… может?
Она снова покачала головой.
— Нет. Только сюда. Потому и называется Кольцом Возвращения. Они с замком одно целое.
Взгляд ее затуманился, я сообразил, несмотря на свою толстокожесть, о чем подумала и что вспомнила, обнял ее и погладил по склоненной на мою грудь голове.
— Он вел себя достойно. Мог вернуться и спасти свою жизнь, но это значило оставить тебя мне… И он решил сражаться до конца. Он дрался уже не за свою честь воина… а за тебя, Алвима.
Она тяжело вздохнула мне в грудь. Вообще-то, думаю, на самом деле он просто ничего не успел сделать. Это если бы я ранил или начал бы очень сильно теснить, то, возможно, и удрал бы, однако я при равной схватке ухитрился рассечь ему артерию на шее, а в этом случае поворачивай кольцо или не поворачивай, конец один, и очень быстрый.
Я еще раз поцеловал ее крепко-крепко, прижал к себе, понимая, что вряд ли, если не случится чудо, побываю здесь еще раз. И светлая печаль окутала сердце. Сколько чистых и светлых женщин нуждаются во мне, но что я могу?
Бобик снова черной тенью скользил далеко впереди, Зайчик мчит меня сквозь рев встречного ветра, впереди Скарлянды, а в голове стучит раздраженное: ну и что, вот не сделал зигзаг, и что? Полегчало?.. Доволен и счастлив? Надо ли было останавливаться, травить душу покоем и малым, как говорится, человеческим счастьем?
Все наоборот, чувствуешь себя так, словно сунул голову под одеяло и решил, что будешь жить под ним, там тепло и уютно, а холодный и жестокий мир с государственными заботами пусть на кого-то другого. Есть же дураки, что стремятся к трону только потому, что мечтают водрузить на него свой зад и вздохнуть с облегчением: ну вот, добился главной цели в жизни!
И в самом деле для них это главная, теперь можно просто жрать, пить, пользоваться всеми бабами по праву альфа…
Неужели я в самом деле дорос до некого понимания? Я же раньше, как и все обыватели, полагал, что во власти одни жулики и воры, только хапают и наших баб имеют, ничем другим не занимаются, а страну разваливают…
Может, и разваливают, если совсем дураки. Но тогда, если в самом деле умные, возьмите власть в свои руки! Не-е-ет, либо кишка тонка, либо есть дела поинтереснее. Или и в самом деле кажутся самыми интересными, пока не попытаешься рулить огромным государственным кораблем, что на самом деле интересно, но если со стороны посмотреть — нет на свете более скучного и сковывающего движения занятия…
Бобик далеко впереди вместо того, чтобы замедлить бег, ускорил прыжки еще больше. На вершине дальнего холма, откуда хорошо видна вся долина внизу, проступили крохотные силуэты десятка всадников.