Я взлетел в седло, по очень крутому подъему поднялся наверх, не думал, что такое вообще возможно, но конь то ли выдвигал из копыт стальные клинья, то ли еще как, но мы поднялись наверх с такой же скоростью, как будто неслись по ровной степи.
Народу собралось не меньше трех десятков, но только человек пять из них крепкие мужики и при оружии, остальные же те, кого называют отцами города.
Они уставились на меня со страхом и возмущением, а я выпрямился в седле и сказал громко:
– Паладин Ричард Длинные Руки!.. Что был за обряд?
Они смотрели на меня так, как будто я показал им звезду шерифа и назвался агентом НКВД. Заговорил крупный дородный мужчина с сильным властным лицом, одетый тепло, несмотря на теплую погоду:
– Ежегодное приношение водяному богу!.. Чтобы река не пересыхала… Но как ты, дерзкий, осмелился…
Я вскинул руку, останавливая, сказал еще жестче:
– Ваш водяной бог убит. Спуститесь, он там кверху брюхом плавает. Что значит, сила Господня одержала верх и победила Зло его же оружием. Отныне рекомендую прекратить эти непотребства. По крайней мере до тех пор, пока не заведется в тех норах что-то еще. Или же сбрасывать таким же зрелищным образом рецидивистов, уголовников, клятвопреступников, гомосексуалистов, любителей кошек и других асоциальных… Рыбе все равно… Есть в вашем селе постоялый двор?
Они смотрели на меня обалдело, наконец один, посмышленее, указал в сторону домиков:
– Доблестный паладин, у нас не село, а город, которому три тысячи лет. Он даже был однажды столицей неведомого государства, а сейчас, конечно… но постоялый двор есть, вон тот дом с красной крышей! Видите?
– Отыщу, – заверил я. – Спасибо за сотрудничество!
Я повернул коня и послал рысью к домикам, где краснокрыший выглядел выше всех. Хотелось галопом, но сдерживался, хотя зубы уже начали выбивать дробь. У самых домов Сигизмунд нагнал, спасенная впереди, как Аленушка на Сером Волке, склонив голову на рыцарскую грудь. Рыцарский плащ Сигизмунда, вернее, тот, который он именовал рыцарским, старый, поношенный и без креста, купленный на постоялом дворе, укутывал ее с головы до ног.
Постоялый двор почти пуст, только у колодца женщина с натугой крутит ворот, а у коновязи мужик повязывает к морде коня торбу с зерном. Никто не вышел встречать, Сигизмунд разрывался между долгом соскочить первым, принять моего коня, помочь мне сойти и всячески заботиться, ибо в его ранге он должен выполнять и обязанности оруженосца, и в то же время не знал, что делать со спасенной.
Я соскочил, набросил повод на крюк коновязи. Если мой конь захочет есть, сгрызет и столб, за спиной послышался вздох облегчения, это Сигизмунд спрыгнул и принимал на руки девушку. Я не стал смотреть, как она к нему прилепится и как он ее будет отдирать, толкнул дверь, в лицо приглашающе пахнуло смесью жареного лука с рыбой, наваристой ухой, хорошо прожаренным сомом. Похоже, сегодня рыбный день, водяной бог в ожидании невесты расщедрился на богатый улов.
Всего четыре стола, пусто, запахи идут со стороны кухни. Пока я раздумывал, сзади затопало, вошел мужик, кормивший коня, сказал почтительно:
– Чего изволите, сэр?.. Я хозяин этого двора.
– Прекрасно, – ответил я. – Сумеешь накормить двух мужчин и одну женщину?
– Конечно, сэр, – ответил он с некоторой задетостью. – Иначе зачем бы наш двор… Будь вас даже сто человек…
Он бросил взгляд на входящего следом Сигизмунда, поперхнулся, прикусил язык. Грудь молодого рыцаря украшал могучий красный крест, на сгибе левой руки шлем с красным крестом, и вообще крестоносность из сэра Сигизмунда буквально перла, а на лбу было написано крупными буквами, хоть и с ошибками, что он – верный слуга церкви.
– Ладно-ладно, – сказал я, – старший здесь я, а мне по фигу, какой магией разводишь огонь под котлами. Понял? Выполняй.
Он исчез, Сигизмунд взглядом указал на девушку, что пряталась под плащом и едва ли не залезала молодому рыцарю под мышку.
– Сэр Ричард…
– В комнату, – отмахнулся я. – Если ей идти некуда. Негоже молодой даме сидеть в корчме с двумя мужчинами. Хотя, мне кажется, как только ее родители дознаются…
Запахи пошли еще сильнее, теперь добавился аромат мяса. Пришла женщина, которая доставала воду из колодца, вытерла насухо стол, поставила крохотный кувшинчик с цветами, застенчиво улыбнулась, исчезла, уводя с собой девушку. Мы кое-как расселись, устраиваясь с мечами, топорами и молотом, и тут же хозяин вышел с кухни с подносом в руках. Еще издали посмотрел в сторону Сигизмунда с настороженностью, потом с надеждой на меня.
Пока он приближался, на подносе, как я заметил, в двух огромных мисках уха, я рассматривал само помещение. Вообще-то странная эта корчма, все приметы христианской атрибутики: зеркала и свечи, даже вроде бы просвирки, но в то же время вон у противоположной стены вырезанная из цельного столба фигура не то кобольда, не то огра. Добро бы только фигура, но у подножия колода, забрызганная кровью. Конечно же, на ней режут кур да гусей, как обычно, но все же подозрительно похоже на жертвоприношение…