– Для Господа все народы, – напомнил я и даже перекрестился, – братья!.. а в чем-то и даже каким-то боком сестры. Он вообще видит один народ, каким был вначале и каким станет…
– В конце?
– Конца не будет, – заверил я. – Мы на бесконечной дороге, ибо мужчина обязан погибать в дороге, а не в постели!
Они выпрямились в креслах, торжественные слова обязывают, глаза заблистали гордостью. Поланд даже завертел головой, стараясь увидеть первым, из какой двери в комнату вкатят бочонок с вином.
Норберт кашлянул и поинтересовался вежливо:
– А с другими империями соединять будете? Империя Скагеррака граничит не только с Жемчужной, но с Астаргельдом, Верхними Лесами и на южных границах с Великой Пешмерией, как и Жемчужная…
Я напомнил строго:
– Нет империи Скагеррака!.. Есть империя Клонзейд. С кем и куда разберемся потом, пока опробуем международные торговые связи на примере Жемчужной. Это наша рабочая модель, ее не жалко, если что пойдет не так, на другой поправим.
– А потом? – уточнил он.
– В планах, – признался я, – такими дорогами соединить все империи. Хотя бы по одной трассе стратегического значения. Для военно-торговых нужд с человеческим лицом. С нашими пропускными пунктами.
Он смолчал, запоминая, зато Палант произнес мечтательным голосом:
– Хорошо бы завалы убрать вообще…
– А вдруг Маркус перегреется? – сказал я. – Нет уж, нет уж, я им рисковать не стану. Да и не все с ним так гладко. Во-первых, долго ли будет подчиняться?.. Что в нем самом происходит?.. А вдруг передумает и все же начнет рушить?.. Потому надо жить так, будто никакого Маркуса нет вовсе.
Сэр Робер заметил холодновато:
– Как живут местные?.. А как же вера в Господа?
– При чем здесь вера? – спросил я. – Да и вообще мы отклонились. Насчет дорог тоже не все так просто. Вообще-то нужно сперва запросить императоров, согласны ли они на прокладку трансмагистральных путей в их владения…
Сэр Робер охнул:
– Что?.. Еще и спрашивать? Да они нас в жопу должны за такое целовать!..
Я кивнул, продолжил:
– С другой стороны, права человека выше какого-то сраного суверенитета!.. Мы явились осчастливить народы и это сделаем, хотят они нашего щастя или нет. Так что вперед и с песней! Уцелевшие нас прославят. Туземным императорам просто сообщим о наступлении эры труда и счастья!
Альбрехт спросил с сомнением:
– Труда и… счастья?.. Для народа счастье в безтрудье…
– Трудиться заставим, – отрезал я, – а философы по нашему заданию срочно придумают учение, что счастье именно в труде. Уже есть наработки. Такая философия востребована правящим классом везде, так что все путем. Сложнее будет пережить долгий период всеобщего голода, эпидемий, разгула преступности и всего того, от чего предохраняли Великие Маги и прочие мелкие.
Норберт заметил:
– Раз Великих нет, мелкие пойдут вразнос без их узды. А за каждым из них с Маркусом не погоняешься…
Лица членов Совета помрачнели, Норберт сказал холодновато:
– С Великими Магами нам угроза, без них тоже… Даже и не понять, что хуже.
– Без магов народу будет намного хуже, – отрезал я. – Намного!.. Что и хорошо. Даже прекрасно и удивительно. Шок прекрасного и счастливого будущего, так сказать. Откроется бесконечная, хоть и трудная дорога прогресса! Инициативные и отважные будут соревноваться не в придумывании новых нарядов, а начнут бороздить моря, открывать земли, прокладывать новые торговые пути, наращивать богатство и капитал человеческой массы, что приведет к затяжным войнам, эпидемиям, гражданскому разгулу и преступности… ладно, это я залетел в мечтах. Как только переживем этот счастливый период, а дальше пойдет само.
– В гору? – спросил сэр Келляве с сомнением. – Само обычно с горы.
Сэр Робер хлопнул себя по бедру, но там вместо тяжелого меча только картинный кинжал в разукрашенных золотыми накладками ножнах.
– Эх, – сказал он с угрюмостью, – сколько слышу, все еще нужно только пережить, а там само… Ладно, мне больше нравится идти за сверкающей звездой, чем заполучить…
– Боишься разочароваться? – спросил Келляве с иронией.
– Боюсь, – мирно согласился сэр Робер. – Сколько раз уже так… А главное, что потом? Жить-поживать, как старики?.. Или бросить и начинать искать другую, поярче?
Альбрехт слушал, помалкивал, приглядывался ко всем, наконец проговорил осторожно:
– А сколько, по вашим прикидкам, этот нелегкий период продлится, ваше величество?