— Больной желудок только вином и лечат! Вообще вином лечат все болезни!
— Да, — согласился я, — капля никотина убивает лошадь, а капля хорошего вина — и лошадь снова на ногах!
— Вот-вот, — поддержал сэр Смит. — Вино, если честно, даже лучше, чем женщины. Вино бьет только в голову, а женщина — куда попало.
Подошел брат Кадфаэль, лицо восторженное, еще раз пробормотал начальные слова молитвы, подставил ладони под струю. Мне показалось, что вода слегка изменила цвет. Кадфаэль напился, вознес хвалу Пречистой Деве. Сэр Смит, запинаясь, сказал несколько слов из благодарственной молитвы. Вода полилась просто ледяная, я чувствовал ее холод, затем побежала струйка, исходя горячим паром, Смит на этот раз не подставлял ладони, только смотрел с интересом, экспериментирует, богохульник, я наконец подошел вплотную к барьерчику и проговорил медленно:
— А мне — дистиллированную.
Струя прервалась, несколько мгновений мы с ожиданием смотрели на блестящее мокрое отверстие в пасти льва. Сэр Смит разочарованно вздохнул, от такого странного заклятия ожидают невесть чего, и тут в глубине львиного естества зафыркало, заклокотало, послышались странные звуки, словно труба старается высморкаться. Пошла рваными толчками вода: желтая, дурно пахнущая, местами даже красная. Кадфаэль ахнул, я же узнал примесь ржавчины.
Пофыркав, струя выровнялась, выгнулась дугой и пошла с невиданным напором — искристая, веселая, звенящая. Мне почудилось, что весь лев задрожал от страсти, наконец-то получив долгожданный заказ.
Я осторожно подставил ладонь, вода прохладная, поднес к губам. Кадфаэль и сэр Смит смотрели, затаив дыхание, как я сделал осторожный глоток. Язык и нёбо ощутили знакомый привкус… вернее, отсутствие всякого привкуса, что воспринимается организмом тоже как сильный привкус.
Я допил из ладоней, эти оба смотрят во все глаза, то ли ждут, что превращусь в дракона, то ли вырасту вдвое, но ничего не происходило, послышались разочарованные вздохи.
Кадфаэль спросил осторожно:
— Сэр Ричард… вы получили?..
— Да, — ответил я. В моем голосе прозвучало изумление, оба снова уставились с новой надеждой. — Вот уж не думал…
— Это что, волшебный напиток?
— Основа, — ответил я, посмотрел на их серьезные лица, пояснил: — Основа для многих… волшебных напитков. Ладно, друзья, здесь нам не обломится. Пошли взад. Надо успеть зарегистрироваться для участия в турнире до начала свадьбы.
— А к святому Клименту? — напомнил Смит. Я отмахнулся.
— Если успеем. К нему можно и в другой раз.
Яркий свет ослепил, мы вышли, щурясь, как братские народы, издали донеслись испуганные крики. Сэр Смит тут же ухватился за рукоять меча и воинственно шагнул в слепящий день, брат Кадфаэль забормотал молитву и отступил на шаг, я усиленно моргал, пока не разглядел, что народ вовсе не протестует, что мы в храм заходили с собакой, все выбегают на открытые места и с громкими воплями тычут пальцами вверх.
В небе плывет, почти не шевеля крыльями, исполинский, настолько исполинский, что таких просто не может быть, дракон… даже не дракон, просто это слово первым лезет услужливо, а нечто чудовищное, невозможное, чуждое этому миру, светящееся, как глубоководный червь, покрытое электрическими разрядами, рогатая голова в огнях святого Эльма. Пространство вокруг него ощутимо прогибается, близкое облачко мгновенно растаяло, а те, что подальше, начали быстро истончаться.
Существо слегка изменило угол наклона крыльев, теперь больше походит на исполинского ската, заряженного уже не электричеством, а термоядом, если не чем-то похуже. На темном теле выступы, именно они горят дьявольскими огнями, теперь вижу, что все тело окружено мелкой сеточкой электрических разрядов, то ли защита, то ли выброс лишней энергии.
Сэр Смит вскричал:
— Церебальд!.. Это же сам Церебальд!..
— Что за зверь? — спросил я пришибленно.
— Церебальд, — повторил Смит, как глухому. — Разве не слышали?.. Из очень уж дальних краев вас занесло, сэр Ричард!.. Я думал, что Церебальд в старину появлялся над всеми королевствами. А где не появлялся, там о нем все равно рассказывают…
Я следил за чудовищем, что заслонило треть неба, по размерам с Каталаун, такое не забудешь, плывет, как авианосец, совсем крыльями не двигает, будто не живое существо, спросил сдавленным голосом:
— Чем питается?
— Кто знает? — отмахнулся Смит. — Не людьми, понятно. Мы ему как муравьи медведю. Но вот что в небе — дурной знак. Он появляется только перед великими потрясениями.
Церебальд проплыл дальше, постепенно уменьшаясь в размерах. Я спросил, не отрывая от странного существа взгляда: